Валентин Белькевич: "Считаю, карьера сложилась в принципе неплохо"

Знаменательным событием — возможностью пообщаться с Валентином Белькевичем, интервью не дающим в принципе, — я обязан трем пятеркам. Именно столько матчей — 555 — провел на высшем уровне капитан киевского “Динамо”, обогнав на старте второго круга чемпионата Украины-2006/07 легендарного Сергея Алейникова. И теперь в этой почетной номинации он лидер, который будет устанавливать для своих последователей новые рубежи.

Правда, для начала ему необходимо залечить травму голеностопа, полученную аккурат в юбилейном поединке... Гипс на правой ноге стесняет движения, но дает шанс Валентину побыть дома чуть больше обычного и ответить на вопросы корреспондента “Прессбола”.

А их у меня великое множество, ибо за последние четыре года (именно тогда Валик общался с Сергеем Новиковым) много чего произошло в жизни лучшего футболиста Беларуси суверенного периода. Самое главное — он женился и стал отцом.

Я бы не удивился, если бы не склонный к публичности Белькевич сумел до сих пор держать в секрете имя своей избранницы, однако так уж распорядилась судьба, что его второй половинкой стала бывшая солистка группы “ВИА Гра” — самой сексуальной на территории бывшего СССР — Анна Седакова. Наиболее, на мой взгляд, интересная из всех, кто в разные годы вставал под знамена женского коллектива.

М-да, а Валик-то свое дело знает...

Лишний раз убеждаюсь в этом, когда дверь его квартиры открывает Аня, проживающая, наперекор распространенному в инете мнению, именно там, где и должна. С любимым мужем и красавицей дочкой. Супруга уделит время Алине (отвлекаясь, правда, то и дело на телефонные звонки), пока мы будем исследовать футбольное прошлое и будущее моего героя.

Занятие это, к слову, не самое перспективное: любой из вас может полазить по Всемирной паутине и, не сомневаюсь, не сумеет найти двух разных ответов Валентина на один и тот же вопрос. Белькевич предельно корректен в отношении всех тем, список которых сам же и определяет в разговоре с журналистами. Неуязвим он словно рыцарь, закованный в латы со всех сторон. Одна только надежда на красавицу жену, может быть, с ее помощью мы и узнаем того Валика, которого не знали.

— Почему ты так редко даешь интервью? Если не считать беседы с Новиковым, то белорусские журналисты не общались с тобой лет десять уже, наверное.

— Тогда, видимо, уровень журналистики был ниже, чем сейчас. Довольно часто мои ответы перефразировали и писали совсем не то, что я говорил. В частности, после всем известной истории с дисквалификацией твои коллеги откровенно выдумывали интервью — это еще хуже.

— То есть ты завел себе тетрадочку, куда вносил фамилии плохих журналистов...

— Ничего я не заводил. Какой смысл? Сегодня в одной газете написали одно, завтра звонят из другой и спрашивают: “А правда ли, что?..” Мне что же, каждую неделю пресс-конференции устраивать? Давайте информацию о том, как я играю. Если надо — критикуйте. Я нормально отношусь к таким вещам. Но когда человек вообще не имеет представления о том, что пишет, то увольте — общаться с ним не буду.

И еще не собираюсь никому рассказывать о личной жизни. Хотя понимаю, любопытных много...

— Что чувствуешь, когда к тебе подходит журналист, которого через мгновение отправишь восвояси? Он-то как пить дать робеет. Знаешь, как неприятно, когда посылают?

— А я никогда не хамлю. Вежливо интересуюсь, чего человек хочет. Поговорить о футболе? Так мою игру он только что видел. О личном — не буду. Обсуждать действия партнеров или соперников — тоже. Тогда о чем разговаривать?

— Сам, когда был маленьким, о чем больше всего любил читать в интервью знаменитых футболистов?

— А меня интервью меньше всего интересовали. Нравилось наблюдать за тем, как человек ведет себя на футбольном поле. Какие финты использует, какие передачи дает... Смотришь, запоминаешь, а потом стараешься повторить.

— Почему-то кажется, что твоим кумиром должен был быть Прокопенко...

— Я неоднократно слышал, что по мышлению, стилю игры мы довольно схожи. Да, Александр Прокопенко был очень хорошим футболистом, но идеальных игроков все же не бывает. Наверное, поэтому у меня никогда не было кумиров.

— Помнишь свой первый официальный матч за минское “Динамо”?

— В 91-м с житомирским “Полесьем”. Я вышел на замену и забил гол.

— Отменный дебют для 18-летнего паренька...

— Наверное, как-то это событие отметил, но сейчас уже не помню, как именно. Думаю, без фанатизма. Мне тогда очень хотелось закрепиться в основном составе.

— Книжку Василия Сарычева “Миг — и судьба” читал?

— Нет, а чего там?

— Есть посвященная тебе глава. Снимок, где Валентин Белькевич, совсем еще молодой динамовец, звонит из автомата, является как бы символом...

— Хм, так это журналисты меня и попросили. Мол, я звоню домой после того, как стал лучшим футболистом Беларуси в 95-м году. Подпись под снимком гласила: “Алло, бабушка, я — первый!” Ну да, прямо как в жизни... Это, кстати, еще один камень в ваш огород...

— Я вообще-то хотел спросить о другом: насколько отличается тот, минский, Валик от нынешнего — киевского, у которого есть, пожалуй, уже все?

— Любой человек должен меняться с каждым годом. Больше книжек прочитать, больше знаний получить о каких-то предметах, о той же жизни наконец... До определенного момента он умнеет, а потом мудреет. Я тоже понемножку умнею и начинаю разбираться в вопросах, от которых раньше был далек.

— Какие книги тебе пришлось для этого прочитать?

— Разные. Исторические, детективы... Лобановский всегда говорил, что мы должны быть разносторонними людьми.

— Это как — советовал больше посещать культурные очаги?

— Ну как можно давать советы взрослым людям? Тем более что наличие ума от количества походов в театр никак не зависит. Я, например, сцену не очень-то и люблю.

— Раз уж мы заговорили об интересах, то, сдается, с началом суверенного первенства твоя личная мотивация должна была существенно понизиться. После Москвы и Киева ездить по райцентрам, наверное, не очень приятно.

— Не сказал бы... Как раз те первые чемпионаты были наиболее сильными. Клубы из второй союзной лиги обладали очень приличным подбором игроков, и обыграть их на одной ноге было практически невозможно. Потом, конечно, уровень стал падать...

— ...и ты решил уехать.

— Честно говоря, сам никуда особенно не собирался. Просто пресса начала писать о том, что Белькевич перерос уровень национального чемпионата. Тогдашний президент “Динамо”, как человек практичного ума, послушал здесь, послушал там и понял, что меня надо продавать именно сейчас, пока я стою каких-то денег.

Но он ориентировался на Запад. Конкретнее — на Англию. Хотя не факт, что я туда поехал бы. Хвастович думал лишь о сумме, которую можно было выручить, я же о том, чтобы оказаться в хорошем клубе. Он говорил о какой-то команде из второго дивизиона, я даже ее названия не помню, собственно, поэтому и ответил отказом.

Выбирал из ближнего зарубежья. Ну там московские “Спартак”, “Динамо”...

— Почему же оказался в Киеве?

— Все-таки что ни говори, а киевское “Динамо” — это легендарная команда, из всех советских клубов наиболее успешно выступавшая на европейской арене. Я знал, что она всегда ставит перед собой максимальные задачи, и хотел попробовать силы именно там.

— Интересно, а кто из тренеров тебе тогда, в начале 90-х, больше нравился — Малофеев или Лобановский? Их ведь считали антиподами...

— Ну что тут сказать? Лично я их не знал. А то, что пишут в газетах, не всегда бывает правдой. Как можно судить? Сейчас-то понимаю, что они оба выдающиеся тренеры.

— Кто из них больше подходил к тебе по менталитету?

— Футболисты тренеров не выбирают. Все происходит как-то наоборот. Я не понимаю, когда игрок говорит где-нибудь на четвертом десятке: “О, наконец-то я нашел своего тренера!” Это как, он тебя в состав стал ставить, так, что ли?

Да, у Валерия Васильевича и Эдуарда Васильевича было разное восприятие футбола. Малофеев придавал большое значение эмоциональной составляющей игры, Лобановский использовал, скорее, сугубо рациональный математический подход, у него все было просчитано и разложено по полочкам.

— А тебе как лучше, когда рассказывают про горячее сердце Данко или переставляют фишки на доске?

— Тренер — прежде всего психолог, и он обязан находить золотую середину. Кого-то надо мотивировать всеми доступными способами, а кому-то достаточно лишь одного слова.

— Мне кажется, ты из последних...

— Все зависит от позиции. Большую часть своей карьеры я являлся, как бы это лучше выразиться...

— ...свободным художником.

— Ну да. Я мог импровизировать и самостоятельно принимать какие-то решения. Рисковать. Все- таки плеймейкер — это не последний защитник, тому ошибаться точно нельзя.

Хотя свободный художник тоже не совсем правильное определение моего амплуа на поле. Несмотря на такую фривольную характеристику, я работаю наравне со всеми. Отрабатываю и спереди, и сзади.

— Кажется, именно Лобановский внес такие полезные нюансы в твою игру, заставив таскать пианино наравне с другими.

— Как говорил в таких случаях Валерий Васильевич, “назад игрок должен возвращаться в два раза быстрее, чем бежать вперед”. Не скрою, было тяжело. Но я знал, что легко в Киеве не бывает.

— А бросить все не хотелось? Уехать, сменить команду...

— И что? Если хочешь чего-то достичь в футболе, надо терпеть. В “Спартаке” тоже никто пешком не ходит.

— Почему-то считается, что в Киеве футболистам дают самые большие нагрузки.

— Поверь мне, это стереотип. Я знаю тренеров, которые “грузили” ребят в два раза больше, чем Лобановский. А толку?

Чтобы угробить человека, много ума не надо... Грамотность тренера как раз-таки и определяется его умением найти во всем золотую середину, получив от тренировки максимальный эффект.

— К тебе часто обращаются за советом молодые ребята?

— Да, но это не касается игровых моментов. Как правило, людей интересуют бытовые вопросы: как что-то купить или поступить в определенной житейской ситуации.

На футбольном поле советы раздавать трудно. Там надо принимать решения за доли секунды, и потому мы, как правило, общаемся в форме коротких диалогов.

— “Напихать” партнеру можешь?

— Стараюсь этого не делать, но иногда для пользы дела надо. Однако опять-таки к каждому должен быть индивидуальный подход. Кто-то не переносит крика, это вгоняет его в ступор, кого-то надо ободрить или просто успокоить...

— Да ты психолог, Валик...

— Нет, просто много уже играю.

— А сам можешь дать рекомендации тренеру?

— У нас с тренером проходят беседы перед игрой. Он дает установку, рассказывает, как видит наш тактический рисунок, и интересуется мнением ребят. Это, я считаю, правильно.

— На твоих глазах через киевское “Динамо” проходили в разное время три белорусских форварда — Владимир Маковский, Сергей Корниленко и Артем Милевский. Кого из них ты назвал бы самым талантливым?

— Я же говорил, что не люблю кого-то обсуждать. Все хорошие футболисты.

— У каждого из которых тем не менее оказалась своя судьба...

— Судьба зависит в первую очередь от самого человека. Именно он лучше всех знает, что ему помешало раскрыться в полной мере... Команда, новые требования, быт... Я же не знаю.

— Ну, положим, в случае с Володей Маковским ты все знал...

— Как раз накануне приезда Маковских я имел разговор в лифте с Лобановским. Он меня спросил: “Ты в курсе, что к нам привозят двух братьев из Минска? Говорят, такие хорошие ребята, даже не знают запаха шампанского...”

— Странная фраза...

— Валерий Васильевич много чего говорил. Например, про Кузьмичева, что тот не тем горючим заправляется.

— Вова сам потом признавался, что был без царя в голове...

— А ты думаешь, я с ним не разговаривал? Но человек все равно принимает решение самостоятельно. И я в этом плане не исключение, хотя, не скрою, люблю слушать разные точки зрения на один и тот же вопрос. Это помогает быстрее нащупать верный путь.

— Давай нащупаем верный путь для нашей национальной сборной... Ты же ведь общаешься, думаю, на эту тему с большим количеством людей.

— Общаюсь. Но все ли из этого надо выносить на всеобщее обсуждение?

— Как говорит в таких случаях Эдуард Васильевич: “У меня есть свое мнение, но я с ним не согласен.”

— Вроде того...

— Как, кстати, ты с ним расстался?

— Нормально. Я ведь человек неконфликтный... Если мне кто-то неинтересен, ну или я ему, зачем ругаться и что-то писать в газетах? Возможно, у нас разное видение жизни. Такое может быть? Вполне. Что делать — пожали друг другу руки, сказали “до свидания” и разошлись в разные стороны.

— Когда ты упомянул про газеты, уж не имел ли в виду недавний конфликт Гуренко и Глеба?

— Именно. Если человек с чем-то не согласен, то что, надо тут же обращаться в редакцию и давать интервью?

— А тебе, кстати, чья правда была ближе: Сергея или Саши?

— Да я ничего не читал. Мне в общих чертах рассказали.

— Тогда возьму на себя труд обозначить суть претензий защитника. Он говорил о том, что Алекс пользуется у главного тренера привилегиями. Ездит на матч не на автобусе, а на машине и так далее.

— Изначально, наверное, Гуренко не стоило выносить сор из избы. Да и с Пунтусом непонятно. Если он сказал, что все едут в автобусе, а Глеб поехал на машине — это одно. Если разрешил — совсем другое.

— А как вообще команда должна добираться на игру?

— Наверное, на автобусе. Хотя за рубежом совсем другая система. Мне Ребров рассказывал, что они ездили на личных автомобилях и встречались уже на стадионе. Мы же считаем, что надо держаться всем вместе, это сплачивает.

— Ну да, за 15 лет насплачивались будь здоров... Только вот что-то результаты постоянно хуже, чем у индивидуалистов-автомобилистов...

— Почему? Раньше сборная у нас была сплоченная, где-то году в 98-99-м не было такого возрастного разрыва. Все знали друг друга с детства и вместе играли, считай, всю жизнь. Новое поколение не похоже на наше, что в принципе неудивительно. Мы воспитывались в Советском Союзе, а они уже в совсем другой стране. Может быть, поэтому молодежь не испытывает такого уважения к старшим, как было у нас.

— Это плохо?

— А что здесь хорошего? Человеку говорят, как должно быть на самом деле. А он отмахивается: “Да не надо мне рассказывать...”

— Вообще-то в старые добрые времена ветераны находили способы убедить молодого в том, что он неправ... Или сейчас те существенно прибавили в мышечной массе?

— Так можно и не одному подойти, а в компании... Просто какой смысл кого-то воспитывать в сборной, если она собирается на два- три дня? Клуб — совсем другое дело, там без этого не обойдешься, потому что играть целый год.

Зачем тратить нервы на человека, приехавшего в “националку” просто отбыть номер? Все равно он останется при своем мнении.

— А ты пытался кого-то воспитывать в тех же Стайках?

— Нет. Уже говорил, что я — человек неконфликтный.

— Именно поэтому ты и ушел из сборной?

— На эту тему был откровенный разговор с Юрием Пунтусом. Я сказал, что сил у меня не так уж много, как раньше, а группа, в которую попала сборная, довольно тяжелая, и я не очень-то представляю, каким образом из нее можно выйти. И сейчас готов подписаться под этими словами.

Если честно, мне даже не все матчи национальной команды удается посмотреть. На базе есть канал Белорусского телевидения, а дома нет. Но вообще, если говорить о каких-то проблемах и причинах, о чем, разумеется, ты собираешься меня спросить...

— Безусловно.

— ...то все они большей частью обязаны новым социальным условиям, в которых вырастает молодое поколение. Какие развлечения были у моих сверстников? Только футбол. Уроки закончились — во двор, гонять мяч до темноты. А сейчас чего только нет: компьютеры, игры, приставки, фильмы, Интернет... И люди идут записываться на футбол потому, что там платят.

Теперь 17-летний молодой человек, подписывающий контракт с клубом, не думает о том, как попасть в основной состав. Он смотрит, на каком автомобиле приехал на базу Белькевич, и хочет себе такой же. Однако почему-то не задумывается, сколько тот на него работал. Они видят только красивую обертку, как, кстати, и большинство людей.

Лобановский всегда цитировал известную фразу Станиславского об одном проценте таланта и 99 — упорного труда. Талант есть у всех, но заставить его заблистать можно, только самоотверженно и постоянно над ним работая. И еще футболист должен уметь думать. Потому что все идет от головы.

— Ну и как, у тебя получается?

— Стараюсь.

— И что ж ты думаешь о своем будущем?

— Приведу другое высказывание Лобановского: “Если ты еще играешь и уже думаешь о том, кого и где будешь тренировать, то лучше заканчивай с футболом сразу”. Конечно, иногда призадумаешься: а что ждет тебя дальше? Но все это было довольно мимолетно. Футболист должен думать о футболе. Надо доиграть этот сезон. Потом, возможно, следующий...

— Твой многолетний партнер по киевскому клубу Александр Хацкевич вернулся в Минск. У тебя нет желания последовать его примеру, скажем, в будущем году?

— Если я не продлю контракт с киевским “Динамо” на следующий сезон, то, скорее всего, закончу карьеру. Это в 20 лет, когда у тебя нет семьи, можно переходить из клуба в клуб. Но не в 35.

Жить одному? В новом городе, где другие люди, отношения, тренировочная база, наконец, тоже другая. Кроме того, от тебя, как игрока киевского “Динамо”, ждут едва ли не чуда. Даже мне, человеку в принципе психологически устойчивому, в такой обстановке будет трудно. И все это ради одного лишнего года в футболе?

Если бы речь шла о трехлетнем контракте, то еще можно было бы подумать...

— Предположим, это интервью читает умный президент минского “Динамо” Юрий Чиж. И предлагает тебе — красе и гордости отечественного футбола — этот самый трехлетний контракт.

— Ну если он умный, то трехлетний точно не предложит. В моем возрасте выполнять условия контракта с каждым годом все труднее. Да и заканчивать надо на каком-то определенном уровне, а не падать с него все ниже и ниже. Из Киева в Полтаву, потом в какую-нибудь Речицу... Легче уж повесить бутсы на гвоздь именно здесь.

— Твоя преданность флагману украинского футбола заслуживает уважения, но все же болельщиков удивляет то, что ты в отличие от многих своих, даже не столь мастеровитых, одноклубников так и не уехал в хороший западный клуб.

— В 1999 году после удачного выступления “Динамо” в Лиге чемпионов имелся спрос практически на каждого игрока основы. Меня звал “Ливерпуль”. Не помню, по-моему, он давал 8 миллионов фунтов. Но на тот момент всю команду Лобановский продать не мог. Решили, что уедут Шевченко и Ребров.

А потом “Ливерпуль” купил вместо меня Шмицера. Он выступал за “Ланс”, у которого мы выиграли 3:1.

— Жалеешь, что тогда не уехал?

— Кто знает, как сложилась бы моя карьера в Англии, может быть, вскоре поменял бы этот клуб на другой, там тоже не закрепился бы, и пошло-поехало... Что, мало таких примеров? Нет, жалеть ни о чем нельзя. Считаю, карьера сложилась в принципе неплохо.

— Потом небось планируешь открыть собственный ресторан? Отчего-то многих футболистов прельщает именно такая идея...

— Чтобы начать какой-то бизнес, открыть ресторан или дискотеку, надо постоянно контролировать его работу, а поставить вместо себя кого-то и приезжать туда раз в месяц — нет, такой вариант меня не устраивает. Именно поэтому я не хотел ничем заниматься во время выступления в “Динамо”. Хотя, не скрою, ко мне довольно часто обращаются с различными коммерческими предложениями.

Вообще, в жизни я придерживаюсь правила: “Хочешь потерять друга — одолжи ему денег”. Видел уже немало тому подтверждений, когда лучшие, не разлей вода друзья ссорятся и убиваются именно из-за денег.

У самого неоднократно одолжали, неизменно клялись в том, что обязательно вернут в назначенный срок, и так же неизменно находили тысячи причин, чтобы этого не сделать. Поэтому большие суммы я никому не даю. Мне легче человеку подарить сто долларов и сказать: “Все, забыли”.

— Почему ты так избегаешь публичности? Даже твоя собственная свадьба была овеяна неким ореолом таинственности...

— Ну почему же, там было довольно много гостей. Разве что журналистов не пустил, хотя нам звонили с утра до вечера: “Давайте осветим вашу свадьбу”. А зачем? Я не люблю афишировать личную жизнь.

Но фотокорреспонденты все равно пробирались. Как папарацци. Забежали, сняли, убежали...

— Чего только потом не писали в последующие годы о ваших с Аней отношениях...

— Собаки лают, караван идет. Пусть делают что хотят. Им же надо как-то тираж газеты поднимать.

— Но пишут зачастую обидные для вас вещи...

— Думаешь, я не понимаю, что они делают это сознательно? Чтобы я позвонил и сказал: “Что же вы печатаете такую ерунду, а?” Мне очень любезно ответят, мол, это все от недостатка информации. А вообще мы вас с Аней очень любим и немедленно пришлем к вам корреспондента, с помощью которого вы и развенчаете все грязные домыслы и сплетни. Правильно рассуждаю?

— “Пятерочка” тебе...

— Ввязываться во все эти истории не хочется. В суд подавать? Если бы я на все обращал внимание, то когда бы играл? Помню, в Минске девочка из какой-то газеты понаписывала, что папа в детстве не разрешал мне футболом заниматься и что я такой весь любвеобильный, подарил одной девушке “БМВ” цвета мокрого асфальта за 15 тысяч. Какой такой “БМВ” может быть за 15 тысяч, мне интересно...

Папа прочитал и говорит: “В суд на них подам! Когда это я тебе запрещал мяч гонять?” А все получилось лишь потому, что я отказал этой журналистке в интервью, и она написала отсебятину.

— Мне все же кажется, что твоему имиджу подобные истории могут повредить...

— Да чем? Я что, стану хуже играть?

— Одни только партнеры по команде достанут вопросами: а чего это там про тебя написали, Валик?

— Они в таком же положении. Думаешь, про ребят мало всяких небылиц придумывают?

Я не говорю, что ко всем журналистам испытываю антипатию. Но большинство, как мне кажется, ради сенсации пойдут на все. Вызовет редактор корреспондента и скажет ему: “Завтра должен быть сенсационный материал. Не напишешь — уволю”. И что остается делать последнему? Так что их в принципе тоже можно понять...

— Не думаю, что редакторы так радикальны в отношении подчиненных. Я, например, о подобных случаях не слышал...

— Так это в вашей газете. А в других, “желтых”, уверен, именно так все и происходит. Там же заметки не пишут, а сочиняют. Задача простая: скандал должен быть на скандале. Тогда народ будет тебя покупать. А это значит — тираж, реклама, деньги...

Здесь к нашей беседе присоединилась Аня. В самый подходящий, следует отметить, момент...

Анна: Вначале, когда пошли первые публикации подобного рода, я, естественно, сильно переживала. Потом же, когда их счет перевалил за сотню, поняла, что с этим сделать ничего нельзя, и решила для себя так: “Пишите что хотите. Главное, чтобы фотографии хорошие были”.

Самое плохое, что статьи больше всего ранят наших близких. Родители выросли в такое время, когда люди верили всему, что публиковали в газетах.

Валентин: Да и сейчас в принципе тоже верят...

— Когда вспоминаю, что о вас писали, первым делом приходит в голову история о том, как Валентин изначально противился вашему возвращению на сцену... Что, на мой взгляд, закономерно. Процентов 95 мужчин на его месте именно так и поступили бы...

А.: Я благодарна мужу за то, что он сумел меня понять. Это моя жизнь. Я не могу без эстрады...

В.: Вначале об этом речи не шло по одной простой причине: Аня выходила замуж на четвертом месяце беременности. А газеты почему-то сразу объявили, что я против продолжения ее певческой карьеры.

— Написали, что вы поссорились уже на третий день после бракосочетания, когда...

А.: ...в аэропорту мне пришлось самой тащить тяжелый чемодан. Беременной, а муж важно вышагивал рядом.

— Жуткая сцена...

А.: Одна только деталь: чемодана не было. Так же, как и журналистки, которая не знала, как правильно писать Борисполь — через “а” или “о”.

В.: А из-за чего мы там хоть поссорились, не написали?

— Нет.

В.: На это уже, видно, фантазии не хватило...

А.: Так интересно было — на сборе в Ялте. Очень романтичный медовый месяц. Они там тренируются, а я никого из жен футболистов не знаю. В Интернет залезешь — еще хуже: “Да у них ничего не получится — выпущенные ими голуби низко полетели...”

— С женами Валиковых приятелей небось тяжело было сходиться?

В.: Во-первых, не все жены футболистов между собой дружат... Аня, например, очень дружна с женой Саблича — она крестная нашей дочери. Отлично общается с супругой Реброва.

А.: Я поначалу хотела быть для всех хорошей. Да и им, думаю, интересно было узнать, что за девушка такая, эта Аня Седокова из “ВИА Гры”. А потом поняла, что все равно человек больше всего общается с теми, кто ему близок по менталитету и характеру.

Впрочем, я нетипичная жена футболиста, думаю, Валик подтвердит.

— Да это уже и так понятно... Какие вам вообще мужчины нравятся, Аня?

А.: Я никогда не хотела, чтобы мой муж носил фамилию Седоков. “А кто это?” — “Да муж Ани Седоковой”. И это все, что о нем можно сказать.

Кстати, когда мы познакомились с Валиком, он тоже задал мне этот вопрос. И когда я высказала ему свое мнение на сей счет, несколько безапелляционно, как мне тогда показалось, заявил: “Ну, тогда ты точно будешь Белькевич”.

Я уважаю Валика за то, что он — личность...

— Но личность, не склонная быть публичной, что по сути своей противоречит имиджу любого уважающего себя артиста, которому без пиара никуда...

А.: Ну да, мы с Валиком разные люди. Я вся такая оптимистка, смотрю на мир через розовые очки, он же человек более жесткий и знающий всему цену. Часто приземляет меня, я становлюсь таким ежиком. “Ну что, прав был?” — “Нет!” Но сама-то понимаю, что муж в очередной раз оказался дальновиднее и умнее. Хотя какая женщина в этом признается...

Вот мы вроде бы разные, тем не менее наши судьбы во многом перекликаются. У него была сложная семейная ситуация, у меня непростая. Наши мамы героические женщины, которых, кстати, я очень люблю, они много сделали для нас обоих. Но и мы сами с детства к чему-то стремились, значит, были целеустремленными. А самый главный клей, нас соединяющий, — это дочка Алина.

— Как вы, интересно, относитесь к футболу?

В.: Она вообще раньше не знала, что это за игра такая.

А.: Да нет, знала, что есть “Динамо” и футболисты, о которых пишут в журналах и показывают по телевизору. Когда я познакомилась с Валиком, то все газеты стала читать с футбольных новостей. Пыталась добросовестно разобраться, кто с кем играл, какой ногой бил по мячу и всякое такое.

Я, если честно, стараюсь меньше говорить о футболе. Потому что не очень хорошо в нем разбираюсь. Еще скажу чего-нибудь...

Хотя могу рассказать случай, после которого меня зауважали все игроки “Динамо”. Мы были на сборах, и по телевизору показывали какой-то чемпионат. Ну, помнишь, Валик?

В.: Что-то припоминаю... А-а, это был чемпионат Европы, и мы делали ставки, чтобы интереснее было болеть.

А.: Короче, финал. Или что-то типа этого. И одна очень слабая команда...

В.: Аня, на чемпионат Европы очень слабые команды не попадают.

А.: Ну все равно, в нее никто не верил. Над ней все смеялись.

— Уж не греки ли это были?

В.: Точно.

А.: Ребята в один голос сказали, что на сей раз им ничего не светит, и дружно поставили на других. А мне греков стало жалко. Никто их не любит... Думаю, пусть они порадуются. Пусть выиграют 1:0. И точно! Меня тогда все так сразу зауважали... Скажи, Валик.

В.: Ладно...

— А кого вы больше знаете: игроков “Динамо” или сборной Беларуси?

А.: У меня часто спрашивают: “Как вы считаете, кто лучший футболист?” Я отвечаю: “Для меня это Белькевич. Потом долго-долго никого нет и не будет”.

— М-да, реверанса в сторону синеокой страны мы от вас, похоже, не дождемся...

А.: Ой, так я забыла просто! Саша Хацкевич как-то с футболистами сборной Беларуси не ассоциируется. Он наш близкий друг и очень хороший человек. Еще, знаю, у вас есть знаменитый вратарь, который угнал автобус, да?

— У нас команда традиционно была неравнодушна к технике... Саша, например, с электрокаров начинал...

А.: Я и эту историю знаю. Но у вас в сборной ничего такие ребята собрались, с юмором. Мне кажется, для мужчины это одно из самых главных качеств.

— Когда на майдане Незалежности бушевали революционные страсти, вы кому сопереживали?

А.: Я в это время готовилась рожать и, если честно, думала исключительно о той маленькой жизни, которая находилась во мне.

На самом деле я уже давно не верю в честных политиков. Мне кажется, это очень тяжело — одновременно быть хорошим и влиятельным человеком. Во власть нормальные люди не пробиваются изначально. Выражаясь футбольной терминологией, проигрывают на ранней стадии. Верховные мужи все жесткие и с клыками.

— Кем Аня представляет своего мужа вне футбола? Он здесь пообещал закончить через годик- другой...

А.: Валик такой кардинал... Он из той категории людей, которых не видно, но в силу своего авторитета они имеют большое влияние на окружающих.

— Валик участвует в обсуждении ваших творческих планов? Или он такой черный кардинал, что...

В.: Ну вот, я теперь еще и кардиналом оказался. Еще потом об этом в заголовке напишете.

А.: Валик, это хорошее определение. Комплиментарное.

Вообще есть две вещи, в которых разбираются все. Для мужчины это футбол, для женщины — эстрада. Любой вам расскажет, как надо было играть на самом деле, куда бежать и кому отдавать. То же самое с артистами.

Мы постоянно слышим очень много советов и поэтому сразу договорились с Валиком, что станем счастливым исключением из общих правил. И начнем давать советы друг другу только тогда, когда они действительно будут нужны.

— Супруг никогда не снимался в ваших клипах...

А.: Я поначалу этого страшно хотела. Но потом остыла. Потому что Валик был категорически против.

Если честно, не понимаю, как он согласился на интервью. Вот вы сейчас сидите у нас дома, разговариваете, а мне все время хочется выглянуть за окно — такое чувство, что в этот памятный день в природе произойдет целая цепочка важных событий: распустятся почки, сквозь асфальт начнет несмело пробиваться травка и так далее.

Это наше первое совместное интервью для какого-либо издания. Вы первый журналист, который побывал у нас дома, увидел нашу Алину. Вот это да! (Смеется.)

— Приятно... Вообще, мне радостно за земляка. Похоже, у вас даже и недостатков нет...

А.: Ой, много, но об этом надо у мужа спрашивать... Хотя нет, Валик, расскажи лучше о моих достоинствах.

— Да, кстати...

В.: Хм, вопросик... Надо подумать... Аня очень позитивная и добрая.

— Как ты?

В.: Ну в общем-то...

А.: Да!!!