Святослав Сирота: "Отвечу по закону"

Интервью «СЭ» дал отправленный на прошлой неделе в отставку президент ПФЛ Святослав Сирота. Найти его оказалось не так уж сложно. В бега неплохой в прошлом вратарь, занимавший после завершения игровой карьеры ряд чиновничьих должностей, а с декабря 2008 года возглавлявший профессиональную футбольную лигу, не отправился.

Хотя обвинения в нецелевом использовании средств, как уверяют те, кто ведет внутреннее расследование финансового скандала в ПФЛ, могут обернуться для него не только административной, но и уголовной ответственностью. Служебный мобильный телефон, известный многим журналистам, лежавшему в кардиологическом отделении одной из столичных клиник Святославу Сироте отключили, как только информация о пропаже 2,8 миллиона гривен просочилась в прессу, но он разослал эсэмэски с новым номером – в том числе и автору этих строк.

– Если журналисту настолько легко удалось связаться с вами, почему это так и не смог сделать вице-президент ПФЛ Николай Лавренко? – интересуюсь у собеседника первым делом.

– А когда и где, если не секрет, он об этом заявил?

– В конце прошлой недели в интервью нашей газете.

– Спрашиваю об этом потому, что в последние месяцы не просто постоянно поддерживал контакты с Лавренко и почетным президентом лиги Равилем Сафиуллиным, но и лично присутствовал на всех заседаниях комиссии, назначенной Центральным советом ПФЛ. Тот же совет 29 октября рекомендовал мне уйти в отпуск – чтобы не иметь возможности оказывать прямое влияние на ход расследования и предоставить комиссии полноценный доступ к финансовым документам, который я якобы перекрыл.

– Вас эта рекомендация не смутила?

– Смутила, конечно. Но на меня оказывалось сильнейшее психологическое давление со стороны людей, инициировавших разбирательство, а впоследствии – отстранение меня от должности.

– Верно ли я понимаю, что речь о Лавренко и Сафиуллине?

– Так и есть. Но чтобы вы смогли взглянуть на ситуацию с моей точки зрения, мне следует обратиться к хронологии событий. Начну с того, что слухи о якобы существующих у нас в ПФЛ финансовых нарушениях докатились до меня лишь за несколько дней до того, как Лавренко впервые об этом заявил.

– Слухи?

– Если точнее, мне позвонили руководители клубов, имена которых не хотелось бы называть, и предупредили: 25 сентября будет поднят вопрос о том, что в лиге происходит нечто, подрывающее ее престиж и ставящее под сомнение авторитет президента. Именно в этот день на заседании Центрального совета при обсуждении одного из вопросов встал Лавренко и перечислил претензии, которые с прошлой недели гуляют в интернете. Речь шла, к примеру, об условиях, на которых ПФЛ были взяты в лизинг автомобили. Будь я преступником, чувствующим за собой вину, наверное, повел бы себя иначе, попытался бы дело как-то замять. Но вместо этого не просто выступил с инициативой создать комиссию, которая изучила бы финансовую деятельность лиги, но и предложил самому Лавренко возглавить расследование. И, в соответствии с уставом, поручил ревизионной комиссии осуществить глобальную проверку. Вот только ревизия все не начиналась.

– Почему?

– Четкая картина стала складываться позднее. А поначалу я никак не мог понять, почему ревизоры, перед которыми по моему распоряжению распахивались все двери и которым предоставлялись все документы, медлила. Затем в комиссии сменился председатель, хотя по уставу, на который я в нашем разговоре еще буду ссылаться, это исключено. Полагал, что выводы ревизии с уличающими или, напротив, оправдывающими меня документами будут переданы комиссии во главе с Лавренко. Ведь аудит – это парафия людей, знающих толк в финансах.

– Нецелевое расходование средств, в котором вас обвиняют, говорят, привело к полному обнищанию лиги: на счету не оставалось ни копейки, сотрудники аппарата три месяца не получали зарплату, а завхозу не за что было купить даже бумагу для факса…

– Полная ерунда. До 29 октября, когда я был вынужден уйти в отпуск, все сотрудники ПФЛ получали причитающиеся им деньги своевременно. Более того, на счетах лиги в «Донгорбанке» и «Партнер-банке» были аккумулированы около трех миллионов гривен.

– Примерно такая же сумма фигурирует и в обвинениях ваших оппонентов. Вам, кстати, объяснили, какие затраты были признаны нецелевыми?

– Лишь в общих чертах. Все дело в том, что претензии на трех заседаниях комиссии по проверке финансовой деятельности лиги мне предъявляли исключительно на словах, не показывая ни единого документа.

– Но не взяты же эти 2,8 миллиона гривен с потолка?

– Нет. Скорее всего, затраты, о которых идет речь, действительно имели место быть.

– То есть вы подтверждаете наличие нецелевого использования средств?

– Я допускаю, что оно могло существовать. О чем-то я мог быть в курсе, о чем-то – нет.

– Поясните, что вы имеете в виду.

– Например, как я уже говорил, мы брали автомобили в лизинг. Рационально это было или нет – вопрос дискуссионный, но я знал об этом и лично визировал договора. Меня слегка ввели в заблуждение по части преимуществ этой акции, но ведь не в личный же гараж я поставил эти машины. Они по-прежнему находятся в ПФЛ, и лига пользуется ими как и прежде. Между прочим, о большей части предъявляемых мне обвинений я узнал из интернета.

– Например?

– Впервые прочитал там о неком столике за 20 тысяч гривен. Но как здравомыслящий человек я бы такую покупку никогда не санкционировал. И если на соответствующих документах стоит моя подпись, значит, как и на некоторых бумагах, которые мне все же предъявили, либо подделка, либо факсимиле.

– Менее чем через неделю после ухода в отпуск вы были госпитализированы, что дало оппонентам повод заявить, что вы прячетесь за больничными стенами от необходимости давать объяснения…

– На одном из сайтов прочел, что мою госпитализацию сочли дешевым фарсом. Однако меня на самом деле подвело здоровье: давление действительно привело к повышению давления артериального. Это не помешало, повторюсь, лично присутствовать на всех заседаниях комиссии ПФЛ, где мне предъявлялись обвинения, от которых глаза на лоб лезли. В конце концов, чтобы понять, что я не симулянт, достаточно набрать телефон «скорой помощи» и осведомиться: когда, в какую больницу и с каким диагнозом был доставлен Сирота Святослав Анатольевич, и по-прежнему ли он там находится? Кстати, чтобы присутствовать на заседаниях, больше напоминавших допросы в духе инквизиции, мне приходилось отпрашиваться у врачей, и они далеко не всегда одобряли мои отлучки. А в лигу представлен больничный лист, где указано точное место госпитализации.

– При этом вас все равно не могли найти коллеги из ПФЛ?

– Возможно, просто не там искали? А по телефону со мной и в самом деле какое-то время было сложно связаться: служебный номер отключили – как я считаю, чтобы изолировать от прессы и запустить слух, что я в бегах.

– Среди прочего вас обвиняют и в том, что вы передавали взаймы огромные средства структурам, прямого отношения к лиге не имеющим.

– Насколько я понимаю, на самом деле речь идет о созданном по решению Центрального совета ПФЛ дочернем предприятии «Футбол-Профи». Причем исключительно с благими намерениями – зарабатывать деньги для наших клубов. Согласно уставу, распорядителем кредитов является президент лиги, но в этом случае мне, видимо, следовало вынести этот вопрос на рассмотрение ЦС. Кредиты, к слову, выдавались в двух случаях – сотрудникам по их просьбе, что было предусмотрено уставом и давно являлось обычной практикой, и дочерней организации, что стало осуществляться уже в мою бытность президентом.

– Чем занимается дочернее предприятие?

– Сейчас в связи с происходящими в лиге событиями его работа приостановлена. А в свое время оно занималось содействием клубам в приобретении спортивной экипировки. Был период, торговало углем, собираясь направить прибыль на покупку мячей. Был еще ряд проектов, не отложившихся в памяти – о них лучше рассказал бы директор предприятия.

Возможно, в «Футбол-Профи» и в самом деле были вложены немалые средства, но чтобы разобраться, в чем виноват я, а в чем мое окружение, хотелось бы изучить все финансовые документы. А доступа к ним у меня, повторюсь, нет. Даже члены комиссии, составленной из президентов клубов, оперируют выводами ревизоров, а не конкретными бумагами. И в качестве иллюстрации важности изучения каждого документа в отдельности приведу вам один пример. По инициативе Лавренко я некоторое время назад прямиком из больницы приехал на встречу с ним и Сафиуллиным.

– Когда это было?

– 18 ноября. Лавренко принялся снова обвинять меня в финансовых нарушениях, и вдруг говорит: «Вы там пол постелили на нереальную сумму!» – «Какой пол?» – спрашиваю. И тут он показывает мне документ, в котором внизу написано «Сирота», а подпись-то – не моя. Видно это даже без графологической экспертизы, которую я готов инициировать. А если есть один поддельный договор, нужно проверять и остальные. Именно поэтому я и стал настаивать на предоставлении документов, на основании которых меня обвиняют.

Хочу быть правильно понятым: готов отвечать за все нарушения, которые делались в результате визирования Сиротой тех или иных бумаг. Но в то же время важно отделить документы, действительно мною подписанные, и те, на которых мой автограф просто подделан. В результате я написал два заявления. В первом, на имя главы ревизионной комиссии и исполняющего обязанности президента ПФЛ Николая Лавренко, изложил свое видение ситуации и попросил взять у меня письменные объяснения. Понятно, что для их подготовки мне обязательно нужно видеть финансовые документы, являющиеся краеугольным камнем разбирательства, взятые у сотрудников лиги объяснения, а также проект выводов ревизионной комиссии. Бумаги эти или их копии я попросил дать мне всего на десять дней, но мне отказали, ссылаясь на постановление Центрального совета об обеспечении конфиденциальности соответствующих материалов. Мне предложено отвечать перед комиссией устно, не имея полного представления о том, в чем меня на самом деле обвиняют.

Ну, а второе заявление я написал после уже упоминавшейся в нашей беседе встречи с Лавренко и Сафиуллиным. На ней мне показали сперва объяснительные моих бывших подчиненных. Разные по форме, но одинаковые по содержанию: мы, мол, ни в чем не виноваты, все финансовые нарушения были исключительной инициативой Сироты. Почитать их – покажется, будто я зажимал людям пальцы в дверном проеме, заставляя выполнять незаконные действия. Договор же, который мне показал Лавренко, увидел в первый раз в жизни – и готов утверждать, что подпись президента лиги на нем просто подделана. Изложив эти обстоятельства в заявлении, дал понять, что если расследование будет вестись предвзято, имея целью не найти виноватых, а обнаружить признаки моей вины, оставляю за собой право обратиться в следственные органы с целью проведения внешней проверки.

– До сегодняшнего дня об этом финансовом скандале на страницах газет и в интернете говорили исключительно Лавренко и Сафиуллин, причем последний уже на этой стадии разбирательства обвинил вас в воровстве, заявив, что «Сироте не место в лиге» и что вы «перепутали свой карман с карманом ПФЛ». Между тем – если ошибаюсь, поправьте меня – именно Сафиуллин год назад был главным инициатором вашего избрания. Столь резкое изменение его отношения к своему протеже еще до окончания расследования вас лично не удивило?

– В некоторой степени я действительно был удивлен.

– Вы допускаете, что в декабре 2008-го нынешний почетный президент ПФЛ и другие поддерживавшие вас лица были заинтересованы в избрании главой лиги молодого и недостаточно опытного в кулуарных и финансовых вопросах человека, чтобы затем возложить на него всю вину за финансовые нарушения?

– К сожалению, такой вариант я не исключаю.

– Встреча с Сафиуллиным в присутствии Лавренко утвердила вас в предположении, что все было именно так?

– Утверждать это наверняка не могу – равно как и представлять себя жертвой заговора. Но совершенно очевидно, что Равиль Сафович во время того разговора меня не слышал – или не хотел слышать. Взглянуть на положение дел моими глазами он так и не пожелал.

– Вы допускаете, что люди, которые сейчас вас обвиняют, могут стоять за инициаторами финансовых нарушений в ПФЛ?

– Чтобы утверждать это, нужно иметь доказательства. Но я могу вам сказать, что ситуация в лиге напоминает мне детективы Чейза и Агаты Кристи, в которых обычно преступник подбрасывает улики тому, кто должен стать козлом отпущения. Все дело шито белыми нитками: не странно ли, что человек, находясь в президентском кресле лиги, полгода не совершал никаких противозаконных действий, а потом раз – и украл весь бюджет ПФЛ?

– В интернете о коррупции в лиге писали и задолго до того, как вы стали во главе этой организации. Работая в структуре ПФЛ на разных должностях, вы не замечали признаки системных нарушений?

– До избрания президентом я занимался исключительно спортивными направлениями и в финансовые вопросы не вникал – хотя бы потому, что, как вы верно заметили, не имел в них достаточного опыта. Возглавив же лигу, стал предлагать изменения, которые, вполне допускаю, могли многим не понравиться. Например, летом я обратился к Центральному совету с инициативой скорректировать принцип выплаты сотрудникам ПФЛ зарплаты. Прежняя система казалась мне недостаточно законной: люди получали кредит, клали его на депозит, ежемесячно снимая проценты. Планировал внести изменения, проводил на этот счет консультации, но сделать ничего не успел – как снег на голову свалилось обвинение в нецелевом расходовании средств.

– Вы прослеживаете связь между намечавшейся реформой и начавшимся против вас расследованием?

– Не исключаю, что эти события действительно связаны.

– Возможно ли, что финансовый скандал – часть борьбы за кресло президента ПФЛ? И кто, по вашему мнению, может претендовать на него после вашего отстранения?

– Называть конкретные фамилии не стану хотя бы потому, что рискую ошибиться. Представьте: подозреваю кого-то, а он – ни сном, ни духом. Есть и другой вариант: в разгар скандала придет человек, о причастности которого к происходящему никто не догадывался, – и выступит в роли этакого мессии, спасающего ситуацию.

– Сафиуллин, по вашей информации, не планирует вернуть себе в лиге всю полноту власти?

– Лично он, насколько я знаю, баллотироваться не станет. Но, не исключено, окажет поддержку одному из кандидатов.

– Каким вы видите дельнейшее развитие событий?

– Прежде всего, рассчитываю получить документы, на основании которых меня обвиняют в нецелевом использовании средств. Хочется верить, что произойдет это в начале недели – в понедельник или во вторник. Будет инициирована графологическая экспертиза, целью которой является установление подлинности моей подписи на целом ряде бумаг. Скажем, на смете, которая не соответствовала сразу нескольким решениям Центрального совета. Я точно знаю, что смету не подписывал, отправив документ на доработку. Письменных на тот момент распоряжений не давал, но в моем рабочем дневнике спорные пункты были отмечены.

Если не получу документы в свое распоряжение, буду вынужден, повторюсь, обратиться в следственные органы или в управление по борьбе с экономическими преступлениями, которые путем внешней проверки могли бы установить истину: внутренняя проверка, на мой взгляд, проводится субъективно.

И в завершение хотел бы сказать, что, несмотря на проблемы с артериальным давлением, даю это интервью, находясь в здравом уме и трезвой памяти. Ни о каких рискованных действиях, включая попытки суицида, не помышляю – и рассчитываю в полном здравии дожить до окончания разбирательства по моему делу. Если же со мной что-то случится, имею все основания считать, что это станет следствием оказываемого на меня прессинга со стороны людей, заинтересованных в одностороннем расследовании скандала в ПФЛ…