Иван Диковец: Амосов говорил мне, что после болезни проживу долго, но играть не смогу

Скоро ему исполнится восемьдесят. О своих годах Иван Диковец говорит как о богатстве. Но добавляет, что чувствует себя нормально. Спокойно выбирается в город, ведет беседы и в ряды-годы может даже выпить рюмку в хорошей компании. Это несмотря на то, что имеются проблемы с желудком, из-за которых, собственно, и отказывается от любых гостинцев во время интервью UA-Футболу.

Свое прошлое Иван Васильевич вспоминает с улыбкой. Собственно, то прошлое, которое еще не стерлось из памяти под давлением неумолимого времени. В футбол он играл во дворе, затем переехал в Казахстан, где был участником колхозной команды. Когда его, - юношу, - судьба занесла в родную Украину, возвращаться в Казахстан желания уже не было. Иван Диковец оказался в ужгородском "Спартаке", откуда ушел на повышение в "Динамо". Болезнь, возвращение в Ужгород, приглашение "Шахтера", дисквалификация – и переезд во Львов, где Иван Диковец стал настоящей легендой. Подробнее – из уст самого ветерана.

- Вы начинали свой футбольный путь в Казахстане. Расскажите подробно, с чего все началось?

- После смерти Сталина был набор на целинные земли – в Казахстан, на Поволжье. Я был комсомольцем, но до того два года работал сапожником в Ужгороде. Был молодым, только получил паспорт, но в футбол уже играл. Оказался в Казахстане. Меня оформили в школу механизации сельского хозяйства. За её команду я играл в чемпионате города. А потом в школе меня оформили на курсы комбайнеров и трактористов. Тогда была игра на первенство области, затем – республики. Так и попал в футбол.

Вскоре я уже играл в колхозной сборной Казахстана. Также провел два товарищеских матча за "Кайрат". Один из поединков пришлось проводить в Одессе. Когда все закончилось, нужно было возвращаться в Алматы. Мне взяли билет в ту сторону. Но поезд в Казахстан был на два часа раньше, нежели поезд во Львов. Я погулял по Дерибасовской, пошел к морю – переждал, пока они уедут. Затем на вокзале объяснил девушке-продавщице, что имею билет в Алматы, но не поехал, можно ли что-то сделать? Она ответила, что проблем нет. Забрала у меня тот билет, выдала билет в Ужгород – и сдачу. В городе я купил шампанское и большую шоколадку, отблагодарил ее.

Так я вернулся в Ужгород. Опять пошел работать сапожником. Но в футбол играть уже знал. Правда, никому ничего не говорил. В те времена при каждом заводе и каждой фабрике были футбольные команды. Наше предприятие не стало исключением. Мы изготавливали обувь, а параллельно за команду завода я играл в футбол.

В Ужгороде же в то время была серьезная команда – "Спартак". Закарпатье считалось кузницей талантов. "Спартак" тогда тренировал Михаил Михалина, а помогал ему Товт. Параллельно Михалина был тренером команды пошивочного цеха. Мы встречались с ними в первенстве города. В том матче я спокойно (это было просто первенство города) забил три гола. А Михалина после матча подошел и сказал: "Ванюша, чтобы завтра в шесть часов я видел тебя в "Спартаке".

С тех пор был в команде. Пришел на тренировку, меня зарегистрировали. В первом матче играли против харьковского "Авангарда" в классе Б, выиграли 2:0, я забил ударом головой второй мяч.

- В ужгородском "Спартаке" провели два сезона и перешли в "Динамо". Тогда легко было осуществить такой скачок – из провинции в большой город в один из флагманов футбола?

- В составе молодежной сборной Украины мы поехали на чемпионат Союза, стали чемпионами. Финал проходил в Москве. Бесков и Маслов уже тогда меня заметили. Басков приглашал в "Спартак", а Маслов – в "Торпедо" (Эдик Стрельцов играл в команде). Но я не мог никуда идти, потому что был договор. Михалина сказал, что уже есть договоренность с Киевом и я поеду туда. Так и произошло. В 1957-м году уже играл за "Динамо".

В 1959-м в Киев переехали Сабо, Турянчик, Гаваши. А я уже два года играл за "Динамо". Кроме того, левого защитника в "Динамо" играл закарпатец Попович Тиби.

- Сколько времени вы провели в "Динамо"?

- Два года.

- Довольно быстро завершили...

- У нас было турне по Африке, после которого поехали в Норвегию, еще позже – в Западную Германию. В Африке я очень сильно заболел. Мы должны были провести тринадцать игр (в Египте, Судане, Эфиопии и так далее.) при бешеной жаре. После одного из матчей я принял холодный душ. У меня возникло воспаление мозговых оболочек, уже позже его стали называть менингитом. В больницу ко мне приходил знаменитый врач-академик Амосов. Переговорив с местными врачами, Амосов сказал мне такую ​​вещь: "Не обижайся, Иван, ты будешь жить долго, однако играть не сможешь".

Но он допустил ошибку – и потом эту ошибку признал, когда меня вернули в Киев. Через полгода я уже играл в футбол. В Киеве. Я тренировался, поддерживал форму, меня снова пригласили в команду. Поехали на сборы в Гагры (Грузия). Тренировки там были очень тяжелыми. Я не выдерживал. У меня болела и кружилась голова. Я так и сказал тренеру, что, мол, не могу.

Я вернулся домой. Но очень быстро ко мне пришли представители харьковского "Авангарда", львовских "Карпат" и донецкого "Шахтера". В составе последнего я и оказался.

Фото - Роман Сенишин

- Немного опережаем события. Расскажите о своих отношениях с Лобановским. Вы же играли в одной команде...

- Он не играл в выдающийся футбол, но очень хорошо подавал штрафные. Мы с ним часто жили в одном гостиничном номере, поэтому могу сказать, что человеком он был хорошим. Ну а тренером стал выдающимся.

Однажды они приезжали в Ужгород на сборы. Мы встретились, отошли в сторону и я у него спросил: "Почему ты постоянно качаешься?". А он мне говорит: "Ваня, нервы. Я не хочу этого, но оно само получается".

- Расскажите о матче "Спратак" - "Динамо" (15-е августа 1958-го года), который пришлось переигрывать из-за протеста киевлян.

- К сожалению, не помню той игры, прошло уже очень много лет.

- Вы говорили, что получали от "Динамо" пенсию в сто гривен. Получаете до сих пор?

- Да. Платят и до сих пор. Мне и Василию Турянчику платили по сто гривен с лихвой. А сейчас, кажется, немного подняли. Точной суммы теперь не знаю, но в ближайшее время должен получить, тогда и узнаю.

- Приглашение "Шахтера" считалось тогда возвращением на самый высокий уровень. "Горняки" же выступали в элитном дивизионе...

- В "Шахтере" я был одним из ведущих игроков. Параллельно числился рабочим шахты, в которой получал три тысячи рублей – это были большие деньги. За победы же получали 300 - 500 рублей, когда как получалось. Это была обычная ситуация, когда футболисты были оформлены рабочими и получали деньги из заводов или учреждений.

- За "Шахтер" вы тоже играли недолго. Почему так сложилось?

- Был договор, мы получим автомобили. А в "Шахтере" центрального защитника играл Гена Снегирев – один из ведущих футболистов. Хороший был игрок. Он меня подбил на то, чтобы пойти выпрашивать у руководства те автомобили. Я пошел к тренеру, а тот мне сказал, что если выдадут нам, то захочет целая команда. Но договор есть договор. Я обиделся. Взял билет на самолет и улетел. Из-за этого меня дисквалифицировали на три года.

Но три года не отсиживал. У меня еще со времен "Динамо" была травма – разрыв мышц. В Киеве надлежащей аппаратуры для обследования и лечения не было. Я поехал в Москву. Реабилитация проводилась в "Лужниках". Там были маленькие комнаты на двоих. В одной из них лежал артист кино, борец Ванин. Он тоже потянул мышцы. Я захожу в комнату, а он мне говорит: "Ванюша, ты что здесь потерял?". Я спросил, откуда он меня знает. А он мне – "Киевское "Динамо" не знать?".

Оказалось, что тот борец был заместителем Гранаткина – председателя Федерации футбола СССР. После лечения меня вызвали в город. Гранаткин спрашивает: "Что ты можешь сказать? Какое твое последнее слово?". Я ответил, что действительно виноват, что не надо было бежать из "Шахтера". Но отметил, что я еще очень молод и еще поиграю в футбол.

Выходя из кабинета, в коридоре увидел того самого Ванина, с которым лечился. Он позвал меня за угол и сказал "Езжай домой, устройся на работу, но работать ты не будешь. Через полгода снова будешь играть в футбол". Так оно и было.

Иван Диковец в "Карпатах". Второй слева. Фото - ФК "Карпаты"

- В "Шахтере" вы могли играть, несмотря на последствия болезни?

- В "Шахтере" было легче, там не было таких тяжелых тренировок. Я спокойно играл, не испытывая дискомфорта.

- После разговора с Ваниным Вы вернулись домой? Как оказались во Львове?

- За мной пришли представители "Авангарда" (Харьков), "Черноморца" (Одесса) и "Карпат" (Львов). Сказал жене, что Харьков и Одесса очень далеко, а Львов – недалеко от дома. Поэтому выбрал Львов.

- Дисквалификацию отменили?

- Отменили. Во Львове тогда была команда Второй лиги – следующего по рангу дивизиона после Высшей лиги. Меня назначили капитаном тренеры, а в течение следующих четырех сезонов капитаном меня выбирала команда. Я пять лет был капитаном "Карпат".

Когда мы добыли Весенний Кубок, тренер "Шахтера" Ошенков сказал: "Ваня, приходи. Все будет хорошо. Машина будет". Но я уже не мог оставить "Карпаты", я был капитаном. Захожу в раздевалку, а мне говорят: "Уходишь?". А я ответил: "От этих хулиганов я уже никуда не денусь". Они меня качали на руках.

- В "Карпатах" Вас называли "ракетой"?

- "Ракетой" и "Божьим даром". Я был очень быстрым, быстро стартовал с места – и с мячом и без мяча. Имел очень быстрый рывок.

- Вы развили это качество, или это способности от природы?

- Я не знаю. Я сам удивлялся, и другие мне говорили, что никогда не думали, что с меня, - сироты, - будет такой футболист. Я ложился на кровать и удивлялся этому всему. В детстве играл во дворе, но настал момент, когда против меня уже не могли играть на равных. Говорили выставлять на двух игроков больше.

- "Шахтер", "Динамо" и "Карпаты". Где Вам было комфортнее всего?

- В Донецке я был основным игроком. К тому же, там было лучше с финансовой точки зрения. Но для понимания замечу, что Гена Снегирев, - тот, о котором рассказывал в истории с автомобилями, - звонил мне и просился ко мне в "Карпаты". Говорил: "Я уже не в "Шахтере", я хочу к тебе" (а я уже был капитаном "Карпат"). Он жил в Донецке. Я ему говорю: "Гена, садись на велосипед и езжай во Львов". Он был хорошим парнем, хорошим игроком. Прилетел во Львов и был основным футболистом "Карпат".

- Во Львове все завершилось естественным путем?

- Я был уже в годах. После "Карпат" еще играл в Ужгороде, а потом на меня вышли представители черновицкой "Буковины". Я принял их условия, два года играл в Черновцах – уже завершал.

"Буковина" - 1970-й год / Фото - Официальный сайт ФСК "Буковина"

- После завершения карьеры не предлагали быть тренером?

- Приглашали, но это же очень нервная работа.

- А чем после завершения карьеры зарабатывали на жизнь?

- Во времена карьеры мы все были профессионалами, но на официальном уровне этого не признавали. Потому что в таком случае все способные футболисты за большие деньги уезжали бы за границу. Поэтому мы числились любителями, хотя играли на профессиональном уровне и нигде не работали. Если бы нас признали профессионалами, то половины команды бы не было. Поэтому пенсию как футболист не получаю. Имею пенсию по инвалидности.

- С кем-то поддерживали отношения после завершения карьеры?

- Я был в хороших отношениях со многими – и не только с футболистами. Такой характер. В хороших отношениях был с командиром партизан Ковпаком. Он меня приглашал к себе. В хороших отношениях был с народным артистом Украины, Героем Украины Дмитрием Гнатюком. И с Амосовым... Вспоминаю, когда я играл за "Динамо" после болезни, мы встретились с ним на Крещатике. А он мне раньше говорил, что играть больше не буду. И вот Николай говорит: "Ваня, даже врачи делают ошибки". А я отвечаю ему в шутку: "Вы не врач, вы – большой академик".