Олег Саленко: "Киевскому "Динамо" я обошелся в 36 тысяч рублей"

Одиннадцать лет назад Олег Саленко вместе с болгарином Христо Стоичковым стал лучшим бомбардиром чемпионата мира. Казалось, перед ним открываются широкие горизонты, но случилось так, что тот мундиаль в США стал для футболиста вершиной карьеры. Этой осенью ему исполнилось 36. Многие его ровесники, к примеру, Виктор Онопко и Андрей Канчельскис, до сих пор выходят на футбольное поле. А Олег уже много лет не играет на высшем уровне.

- Олег, помнится, ваш переход из "Зенита" в киевское "Динамо" вызвал большой резонанс. Еще бы - впервые в истории советского футбола за игрока были официально заплачены деньги. Как вы себя тогда чувствовали?

- Абсолютно нормально. Просто так получилось, что мой переход совпал с перестройкой в стране. Были легализованы финансовые отношения. В Питере меня всеми силами пытались удержать, пугали санкциями со стороны КДК. Тогда ведь как было: если эта инстанция запрещает переход, изменить уже ничего нельзя. На первом заседании комиссии решение так и не было принято. Перед повторным собранием Валерий Лобановский дал мне наставление: мол, если не отпустят, говори, что подашь в суд. В результате пришли к компромиссу - киевлян обязали заплатить за меня "Зениту" энную сумму.

- А конкретнее?

- Сначала "Зенит" запросил миллион рублей - немыслимые по тем временам деньги. Но потом, правда, руководство питерского клуба спустилось с небес на землю, и в итоге я обошелся "Динамо" в 36 тысяч.

Шума, конечно, тогда было много. В Санкт-Петербурге меня обвиняли в полном отсутствии патриотизма. Пришлось даже в Киев родителей забирать, благо Лобановский позаботился об их трудоустройстве. Все почему-то забыли, что на тот момент "Зенит" разваливался буквально на глазах. И после череды скандалов команда вылетела в первую лигу.

- Если не ошибаюсь, вас тогда приглашали и в Москву.

- Да, в ЦСКА. В одной из последних игр за "Зенит" я после жесткого столкновения заработал сотрясение мозга. Так вот, тренировавший тогда армейцев Павел Садырин приезжал ко мне прямо в больницу, интересовался моим возможным переходом в ЦСКА. Я ведь по возрасту как раз подходил для призыва в армию. Но я на тот момент уже дал слово Лобановскому. В Советском Союзе тогда сверкали два клуба - киевское "Динамо" и "Спартак". По стилю игры "Динамо" мне импонировало больше. А учитывая, что Валерий Васильевич тренировал и сборную, дорога туда в случае моего приезда в Киев становилась открытой.

- Однако, даже став динамовцем, на чемпионат мира-1990 вы так и не поехали.

- К тому времени я уже прочно закрепился в основном составе "Динамо", регулярно забивал. Помню, в финале Кубка СССР против московского "Локомотива" даже хет-трик оформил. Но Лобановский, видимо, посчитал, что для мирового чемпионата я еще молод. У него всегда такие взгляды на жизнь были - в сборной больше доверял опытным, проверенным бойцам. Кстати, через четыре года, после ЧМ-1994 в США, Валерий Васильевич говорил, что зря не взял меня в Италию.

- Олег, давайте уточним: кто вы все-таки по национальности? Фамилия у вас ведь самая что ни на есть украинская.

- У меня отец украинец, родился в Кривом Роге, но вырос уже в Питере. А мама - русская. К слову, недавно она пыталась узнать побольше о своем генеалогическом древе. Оказалось, в ее роду были князья, которые жили под Ригой. По этому поводу вспоминаю случай после чемпионата мира-1994. Мне после шести забитых на турнире голов предложили на выбор титул графа или князя. Я отказался, посчитав, что с таким званием можно только родиться. А после открытия мамы надо мной друзья начали подшучивать: "Видишь, Олег, ты действительно голубых кровей, так что зря тогда от титула отказался".

- После развала СССР в Украине вы не задержались. Ваша зарубежная карьера началась с испанского "Логроньеса"...

- Любопытно, что в этот клуб киевляне продавали меня "по частям". Первый контракт был заключен на шесть месяцев. Подписали и протокол о намерениях, в котором была указана сумма моего трансфера ($1 000 000. - Авт.) на тот случай, если "Логроньес" захочет продлить соглашение...

- Как сложилась судьба "Логроньеса" после вашего ухода?

- Не знаю. Клуб или почил в бозе, или прозябает в одном из низших дивизионов чемпионата Испании. В этой стране ведь такого уровня команды выступают в Примеро лишь при наличии серьезного спонсора. В мое время у "Логроньеса" он был - в клубе президентствовал винный магнат Маркус Эгузапал. Такой себе дедушка, больше любивший вино, чем футбол. В игре не особо разбирался, но гордился, что может содержать команду элитного дивизиона. Однако в 1995-м, уже после моего ухода, он устранился от финансирования своего детища, и команда начала стремительное падение в бездну. Был, правда, момент, когда "Логроньес" хотели перекупить российские бизнесмены. Они даже со мной по этому поводу связывались. Но потом ребята посчитали сделку слишком рискованной.

- Когда вы выступали за "Логроньес", в прессе появилась информация о месячной зарплате Олега Саленко в клубе. Сумма фигурировала смехотворная - $400. Неужели и вправду столько получали?

- Нет, конечно. Просто в те годы практически во всех испанских клубах существовали двойные контракты - "белый" и "черный". Согласно "белому", который подавался в налоговые органы, я действительно получал $400, но по "черному" сумма была несоизмеримо выше. Такая двойная бухгалтерия объяснялась высокими налогами (до 50%), предусмотренными законодательством Испании.

- Следующим этапом вашей карьеры стала титулованная "Валенсия", за которую отыграли всего год. Что-то не заладилось?

- Сезон мы начали неплохо - какое-то время даже шли на втором месте. Но затем у меня возник конфликт с главным тренером бразильцем Паррейрой. Когда я узнал, что он хочет прикупить в команду еще пару нападающих - своих соотечественников (это при наличии Миятовича, Пенева и меня), высказал ему все, что думал по этому поводу (как потом прочитал в газетах, с каждого такого трансфера Паррейре полагалось 15%). Пару месяцев он меня вообще в состав не ставил. Но в декабре мы откровенно поговорили и помирились. Я вновь стал выходить на поле. Может, совпало, не знаю, но в этот период у нас начался настоящий подъем. Впервые в истории "Валенсия" обыграла в Мадриде "Реал" - я тогда положил Королевскому клубу "двушку". В общем, дело пошло на лад, но все испортила травма мениска, из-за которой я выбыл на два месяца. За это время Паррейру сняли, и клуб принял Луис Арагонес. После завершения сезона я уехал в отпуск. А когда вернулся, менеджер клуба заявил: "Тебя ждут в Глазго".

- Какой была ваша реакция?

- Президент "Валенсии" Паке Роке был со мной откровенен: "За тебя шотландцы платят огромные деньги (по неофициальным данным, около $5 млн. - Авт.). Но решай сам - захочешь остаться, рассматривать это предложение мы не будем". Я попросил время на размышление. Позвонил Алексею Михайличенко, который играл в Шотландии. Он сказал: "Езжай, не пожалеешь". В пользу положительного решения говорили многие факторы: участие в Лиге чемпионов, амбиции и мощный состав шотландского клуба, цвета которого тогда защищали Пол Гаскойн, Брайан Лаудруп, Алли Макойст, да и условия личного контракта были приличными. Кстати, очень интересной личностью оказался и сам президент клуба. В прошлом регбист, он в 22 года потерял обе ноги. Затем занялся бизнесом и сделал сумасшедшую карьеру. Когда я пришел в "Рейнджерс", ему было 44, и он считался одним из богатейших людей Шотландии. Одним словом, я согласился. Единственное, чего не учел, так это уровня их национального чемпионата. Отрыв "Селтика" и "Рейнджерс" от третьей команды к финишу чемпионата обычно исчислялся 10-15 очками. О чем еще можно говорить?..

- Главной знаменитостью в "Рейнджерс" тогда считался Гаскойн. Подружились с ним?

- По крайней мере, семьями частенько выбирались вместе поужинать. Гаскойн - очень веселый и компанейский парень. Кстати, слухи о том, что он алкоголик, сильно преувеличены. Выпить, конечно, Газза может, но я бы не сказал, что он так уж сильно злоупотреблял. А вот то, что он большой любитель шокировать публику - чистая правда. Но даже несмотря на его чудачества, в Шотландии мне было очень тоскливо. Через несколько месяцев готов был уехать из Глазго куда угодно. Мог, кстати, оказаться в родном "Зените". Но тогдашний наставник питерцев Анатолий Давыдов попросту испугался брать меня в команду. "Пойми, твой авторитет будет давить. Я молодой тренер, и футболисты будут слушать не меня, а тебя", - сказал он. И такова, увы, психология большинства российских и украинских наставников. Подобная ситуация у меня сложилась позже с киевским "Арсеналом" и возглавлявшим команду Вячеславом Грозным.

- Наибольшее признание вы получили как нападающий сборной России. А жить после завершения футбольной карьеры предпочли в Киеве. Почему?

- Так ведь за рубеж я уезжал из Киева. Здесь у меня остались квартира, друзья, к тому же родители, пока я скитался по городам и весям, в столице Украины прижились. А вообще я до сих пор не считаю Россию и Украину разными странами. Для меня они - составляющие Советского Союза.

- Вы некоторое время возглавляли сборную Украины по пляжному футболу. Что можете рассказать об этом этапе жизни?

- Это было больше хобби, чем работа. Началось все с того, что друзья предложили сыграть за команду украинского музыкального канала. Через год была создана Ассоциация пляжного футбола и проведен первый чемпионат страны. Наша команда, в которой играл и Юрий Калитвинцев, стала чемпионом Украины. А на следующий сезон начали формирование сборной страны, и руководство Ассоциации предложило мне ее возглавить. Съездили на первый международный старт, где я пообщался с выступавшим за сборную Франции Эриком Кантона, ребятами из Испании, с которыми играл в Примеро. Для них пляжный футбол - развлечение. Нам же твердили, что на турнирах нужно работать на результат. Мне такая философия не импонирует, я понял, что это не мое.

- Чем сейчас занимаетесь?

- Весной я наконец-то получил тренерскую лицензию. Учился три месяца. Вместе со мной за партами сидели Владимир Бессонов, Александр Заваров, Павел Шкапенко, Юрий Максимов, Алексей Герасименко и Мирон Маркевич. Теперь могу тренировать команды первой украинской лиги или быть помощником наставника высшей лиги. Так что в свое тренерское будущее смотрю с оптимизмом.