Лобановский вину так и не признал...

В прошлый раз, вновь коснувшись "договорок" эпохи социализма, я показал несколько ярких картинок из темного советского прошлого. Сегодня покажу еще одну, единственную, пожалуй, в этом жанре. Заодно поведаю (не претендуя на всеохватность излагаемой темы) о реакции Фемиды на творящиеся в футболе безобразия и имитацию борьбы с правонарушителями.

РАЗМАХ РУБЛЕВЫЙ

Первым из функционеров публично осудил "договорку" в день открытия чемпионата 1972 года председатель Федерации футбола СССР Валентин Гранаткин: "В других видах спорта (бокс, борьба) прекращение спортивной борьбы рассматривается как трусость и неспортивное поведение. В футболе же эти явления становятся тактическим приемом, И с этим необходимо решительно бороться" ("Труд" от 4 апреля 1972 года).

Способы борьбы избирались сомнительные. В 73-м били очком проигравших послематчевые 11-метровые серии, а с 78-го - превысивших ничейный лимит. Помимо экономического существовал аспект политический. В упомянутые годы ничья, находясь на положении диссидента, подвергалась гонениям. Направив начальственный пыл на борьбу с пацифистами, чиновники в упор не видели мошенников, бойко торговавшись двумя очками, и не слышали воплей журналистов и заслуженных ветеранов футбола, разоблачавших дельцов.

Зашевелились на спортивном Олимпе после скандального финиша осеннего первенства-76. Общественный резонанс был так велик, что пришлось успокаивать возмущенные массы самому министру спорта - Сергею Павлову. Отвечая 28 февраля 1977 года на вопрос читателей "Правды" о мерах борьбы с антиспортивными явлениями, он признал: "Да, в минувшем сезоне мы получили несколько сигналов о том, что в ходе чемпионата страны ряд команд фактически отказался от борьбы, предопределив исход матча сговорами. Разделяем беспокойство любителей футбола по этому поводу".

После чего грохнул кулаком по столу: "Чтобы решительно пресечь нездоровые явления, добиться безусловного соблюдения принципов честной спортивной борьбы, учреждено апелляционное жюри. В случае нарушения командами моральных норм жюри может применять строжайшие меры к футболистам и их руководителям вплоть до дисквалификации, аннулировать результат матча и даже отстранить коллектив от участия в соревнованиях..."

Свершилось! Самый большой начальник с высоты своего положения сумел разглядеть небольшие темные пятна на огромном светлом фоне, выразил сочувствие любителям футбола и обещал зло искоренить. Все это не могло не радовать. Тем более что и глава Управления футбола Анатолий Еремин, узнав о настроениях шефа, тут же отказался от предыдущих своих "показаний" (в 76-м он рьяно защищал договоршиков). В традиционном предсезонном обращении к народу Еремин почти слово в слово повторил сказанное Павловым, только о возможной дисквалификации не упомянул. Видимо, запамятовал. Но в Положении о союзном первенстве 1977 года эта страшная угроза содержалась...

ЭФФЕКТ НУЛЕВОЙ

Участники чемпионата, простите за выражение, плевать хотели на все эти угрозы и постановления. Завершив миром едва ли не каждый второй матч, они бросили вызов власти, заодно проверили дееспособность апелляционного жюри. Оказалась она нулевой. Вряд ли кто из миротворцев сомневался в этом. Члены жюри после окончания сезона на очередном заседании в Управлении футбола приняли постановление и в первом его пункте признали наличие в прошедшем первенстве фальсифицированных результатов: "Считать совершенно недопустимым, противоречащим принципам спортивной этики умышленное неведение спортивной борьбы, продолжающее иметь место в играх чемпионата СССР, разлагающее действие на воспитание футболистов и дискредитирующее советский футбол в глазах широких масс зрителей".

Ни в одном из последующих пунктов не объяснили члены жюри, наделенные правом карать, причин бездействия, а прозвучавшие угрозы в адрес "умышленно уклонявшихся от спортивной борьбы" никого не испугали. И так из года в год: одни продолжали мухлевать, другие - угрожать.

Лев Филатов, знаменосец отряда борцов за чистоту советского футбола, дал оценку беззубому постановлению: "Документ грозный, хотелось верить, что порядок будет восстановлен. Не могли мы сразу догадаться, что был он сродни другим правильным документам, в изобилии публиковавшимся в те годы по разным поводам, но никого ни к чему не обязывающим, в том числе и тех, кто их составлял. Ни один результат не был отменен, никакие команды и игроки не были дисквалифицированы, хотя договорные игры процветали".

ОКРИК СО СТАРОЙ ПЛОЩАДИ

А теперь покажу обещанную картинку. 14 мая 1981 года в первый и последний раз в эпоху нравственного разложения советского футбола состоялся закрытый суд над заговорщиками. Власть решилась наконец вскрыть гнойный нарыв? Не будем торопиться с выводами.

5 мая 1981 года в Киеве встречались лидеры - динамовцы (10 очков из 12 возможных) и ЦСКА, отстававший на очко. Турнирная ситуация предвещала боевую, агрессивную игру, по крайней мере со стороны киевлян, которые по законам "выездной модели" у себя дома, пока жива была мотивация, играли на выигрыш. Однако вместо лакомого блюда обе команды полтора часа кормили зрителей Республиканского стадиона и миллионы телезрителей баландой. Матч подпадал под категорию стыдливо называемых "странными" и обошелся без забитых мячей. Об этом писал в футбольном еженедельнике Сергей Сальников, а много лет спустя маститый журналист Аркадий Шлинский, вновь получив доступ на страницы печатных изданий, эту версию подтвердил: "Перед тем, как им предстояло встретиться между собою, пошла молва, что руководители этих клубов договорились разойтись вничью. Так оно и вышло. Скандал же разразился из-за того, что команды даже не пытались имитировать борьбу. А поскольку матч транслировался по телевидению, откровенность сговора возмутила влиятельных болельщиков со Старой площади (резиденция высокопоставленных членов КПСС. - Прим. А.В.) В результате Федерации футбола было поручено разобраться в происшедшем" ("Столица", №№ 24 - 25, 1991).

Ответ на естественно возникающий вопрос: "Почему вскоре после начала сезона команды, претендующие на лидерство, заранее отказались от борьбы?" - прост: возглавляли их друзья-соратники, единомышленники - Валерий Лобановский и Олег Базилевич.

Ни газетные публикации, ни письма возмущенных болельщиков, ни показанное по телевидению жалкое зрелище не нарушили спокойствия футбольных руководителей. Только окрик со Старой площади вынудил их оторваться от удобных, пригретых собственным теплом кресел и созвать совещание через девять дней после разыгранного "спектакля". О разборе полетов рассказал Лев Филатов, а я с его слов - в конце 90-х - своим читателям. Через несколько лет мне довелось ознакомиться со стенограммой заседания президиума футбольной федерации в Госархиве РФ.

Документ уникальный, в своем роде единственный из оказавшихся в поле моего зрения, где обсуждался, точнее, лениво, нехотя осуждался договорной матч. Причем довольно распространенное, позорящее наш футбол словосочетание ни разу не прозвучало из уст обвинителей. Пользовались они суррогатом собственного изготовления: "голый практицизм", "отказ от борьбы", "неуважение к зрителям" и прочими заменителями из богатейшего чиновничьего лексикона.

ВЫЕЗДНАЯ МОДЕЛЬ КИЕВЛЯН

Суд состоялся 14 мая и проходил по принятой на судебных разбирательствах схеме. Сначала с обвинительной речью выступил "прокурор" - председатель Федерации футбола СССР Борис Топорнин:

"В редакции ряда газет, Управление футбола после матча "Динамо" Киев - ЦСКА поступило много писем от любителей футбола, в которых ставился вопрос о том, почему Федерация футбола СССР не принимает согласно Положению о чемпионате СССР мер к командам, проводящим матчи преднамеренно пассивно. Речь идет об общественном мнении, о проблеме футбол и зритель (зачитал несколько писем любителей футбола)".

Затем слово получили обвиняемые. Лобановский продемонстрировал высокому суду "выездную модель" - с самого начала, начисто отвергнув деликатные намеки председателя, ушел в глухую защиту: "Мы играли в активный футбол, но сыграли плохо, а потому и неинтересно. За игру мы поставили четырем игрокам "тройки", остальным - "двойки"... Мы имеем желание выиграть и стремимся к победе, но это не всегда удается. Договариваться на ничью - криминал. Мы с товарищем Базилевичем не договаривались".

Отсидевшись в обороне, тренер перешел в контратаку: "Вместо того, чтобы готовить команду к очередной серьезной игре, нас пригласили на заседание президиума...

Может быть, сейчас ставится под вопрос право играть на ничью? Шахматисты, играя на самом высоком уровне, намеренно сводят игру на ничью. А почему футболисты не могут этого сделать? Сыграть вничью - право команды, вызванное какими-то обстоятельствами".

Прижатый к стене, Лобановский путался, противоречил себе самому. Отвергнув возможность сговора со своим другом и единомышленником, он фактически добивался права по аналогии с шахматистами "намеренно сводить игру на ничью", если это "вызвано какими-то обстоятельствами".

Не признал вину и Олег Базилевич. Он категорически не согласился с мнением любителей футбола и Сергея Сальникова. Уверял присутствующих в том, что "ЦСКА готовился к матчу серьезно, так как киевское "Динамо" - лидер чемпионата", а в "последнем слове" объяснил, почему победить не удалось: "Команда "Динамо" Киев поставила ряд задач, которые команда ЦСКА не смогла решить. Отсюда ничья".

"ИГРАЛИ В ПОЛНУЮ СИЛУ"

Наступил черед адвокатов. Базилевича защищал врач армейцев Олег Белаковский: "Может быть, в зрелищном отношении матч не удался, но все игроки старались и играли в полную силу".

"Адвокат" Лобановского, председатель Федерации футбола Украины Фоминых, кружил вокруг да около. Он в общих чертах обрисовал положение дел в коллективе, предъявил претензии команде и отдельным игрокам, после чего заверил аудиторию: "Украинская футбольная федерация меры приняла своевременно. За нарушение режима отчислен защитник Каплун, за упущения в воспитательной работе объявлен выговор тренеру Коману, обратили внимание главного тренера Валерия Лобановского на недостаточную тренированность игроков.

Такое положение дел в команде явилось причиной бледной игры "Динамо" с ЦСКА".

Напрашивался вопрос: как же удавалось динамовцам при серьезных изъянах в воспитательной и тренировочной работе лидировать в чемпионате, а "бледную игру" показать уже после принятия решительных мер по оздоровлению обстановки в коллективе?

Такой вопрос задан не был. Не имело смысла. Фоминых сказал, остальные, не вникая в суть, выслушали и отразили в протоколе.

"НУЖЕН ЛИ ТАКОЙ ТРЕНЕР?"

Наступил черед членов президиума. Товарищ Кравец М.Д. сразу успокоил обвиняемых (они и не волновались): "Никто не говорит, что была договорная игра". (Тогда для чего весь этот сыр-бор затеяли?) Но постепенно распалился ("Именно такие игры отпугивают зрителей от стадионов"), попенял киевскому тренеру ("Аналогия с шахматами, которую приводил товарищ Лобановский, к футболу не подходит"), а под конец перешел к недвусмысленной угрозе: "Если руководитель такой классной команды, как "Динамо" Киев, не хочет играть для зрителей, то нужен ли он команде?"

Возникшее напряжение разрядил самый высокий на заседании чин - начальник Управления футбола при Спорткомитете СССР Вячеслав Иванович Колосков. Всегда спокойный, уравновешенный, терпимый (к творцам "странных" матчей), он, не повышая голоса, пожурил обоих тренеров за "проявление узкого практицизма", киевского - персонально за "неправильное поведение на президиуме", а в заключение изрек:

"Президиум Федерации прямо заинтересован в том, чтобы футбол в стране был популярен у зрителей". Стоило, чтобы выслушать азбучную истину, собирать людей, отрывать их от важных повседневных дел?

Выступивший вслед за шефом Топорнин указал обоим тренерам на "порочность концепций, которые в конечном счете приводят к пассивной игре".

По содержательности, принципиальности и тональности выгодно от всех прочих отличалась речь общественного обвинителя, главного редактора еженедельника "Футбол-Хоккей" Льва Филатова: "Нас тревожит их (Лобановского и Базилевича. - Прим. A.B.) сомнительная репутация. Оба ежегодно попадают в скандальную хронику. Высказываемые на совещании различные сомнительные идеи проявляются в игре команд, которыми они руководят. В их представлении все являются дилетантами. Но если "дилетанты" перестанут ходить на футбол, отпадет необходимость в таких тренерах, которые проповедуют непонятный для дилетантов футбол".

"ДОГОВОРНЯК" ЧИНОВНИКОВ

Будь воля Льва Ивановича, не родилось бы на совещании позорящее его авторов постановление, содержание которого излагаю без сокращений:

"1. Отметить, что накал спортивной борьбы в матче "Динамо" (Киев) - ЦСКА не соответствовал уровню подготовленности и классу команд. Узкий практицизм в деятельности тт. Лобановского В. и Базилевича О. наносит вред футболу, так как выхолащивает из футбола напряжение борьбы, высокий накал состязания, тормозит развитие индивидуальности спортсменов, обедняет игру и, как следствие, отталкивает зрителя.

2. Принять к сведению, что украинские организации осуществляют в настоящее время меры, направленные на улучшение дела в команде "Динамо" (Киев).

3. Предупредить тт. Лобановского В. и Базилевича О."

Кричащее, вопиющее несоответствие, с позволения сказать, приговора серьезности предъявленных обвинений. Здесь и вред, нанесенный советскому футболу в целом и игрокам в частности, выхолащивание из футбола самого футбола, отвращение народа от любимой народом игры... Да одного только цветочка из роскошного букета хватило бы генпрокурору эпохи Сталина Андрею Вышинскому, чтобы сшить суровыми нитками дело, обвинить "врагов народа" в заговоре, вредительстве, антинародной деятельности со всеми вытекающими последствиями.

Если серьезно, на заседании разыграли такой же низкопробный спектакль, какой устроили на поле команды вызванных на ковер тренеров. Тяготил он и режиссеров, и актеров, и зрителей. Договорный характер заседания сомнений не вызывал, ибо результат его (постановление) был обговорен заранее. В противном случае, если бы существовала хоть малейшая угроза сурового наказания, пришлось бы обоим тренерам оформлять для смягчения приговора явку с повинной, активно сотрудничать "со следствием" и чистосердечно в инкриминируемом им обвинении признаться.

Путаное, противоречивое выступление Лобановского, особенно последние фразы ("Договариваться на ничью - криминал. Мы с товарищем Базилевичем не договаривались"), оставило неприятный осадок. Если б знал, что, произнося эти слова, Валерий Васильевич потупил взор, зарделся от смущения или дрогнул его голос, я, наверное, не испытал бы чувства неловкости и стыда за знаменитого тренера.

Следуя поговорке "хороша горчица к обеду", приведу слова, сказанные всемирно известным оперным певцом, народным артистом СССР Зурабом Соткилава корреспонденту еженедельника "Футбол-хоккей" (№ 35, 1986): "Раньше предательство в футболе - к игре и к себе - было неотделимо от предательства человеческого, а теперь как-то получается, что в футболе можно и коллег, и зрителей обмануть, а в жизни все равно порядочным человеком считаться".

Великий певец, разумеется, не только киевского тренера имел в виду. Что же до Лобановского, он, как никто из присутствующих на заседании, знал о масштабах содеянного им за время работы в Киеве. Только в 1980 году, до упомянутого совещания, в советских СМИ обвиняли киевлян в сговоре во встречах с "Локомотивом", "Торпедо", ЦСКА, ростовчанами, "Зенитом"... Знали об этом и его футболисты.

СВИДЕТЕЛЬСТВУЮТ ИГРОКИ

Вот что поведали они в беседе с журналистом Дэви Аркадьевым, большим поклонником киевского "Динамо" и его тренера.

Владимир Онищенко:

-... в Киеве договорных матчей не было...

- А в других городах?

- Были, были.

Владимир Мунтян.

- С каким чувством вы выходили на поле, когда еще до игры знали, что она обязательно должна закончиться вничью?

- Выходил с жутким настроением и, если мог, забивал специально! Бывало, меня за это ругали, "казнили", ненавидели, но я шел всегда против.

В том же разговоре признался, что участвовал в таких матчах с 1974 года, с приходом в киевское "Динамо" Лобановского.

Евгений Рудаков поведал автору: "Играть в этих встречах - это ужасно! Невозможно настроиться на игру. А как может быть иначе, когда знаешь, что если пропустишь два гола, то их обязательно отыграют, пропустишь пять - отквитают пять... Кому это все нужно? Явная дискредитация футбола!" (Из книги Д. Аркадьева - "Футбол Лобановского").

В 1984 году в издательстве "Физкультура и спорт" вышли мемуары Олега Блохина ("Право на гол") с комментарием журналиста Аркадьева. Лучший советский бомбардир Олег Блохин осторожно, с использованием лексикона спортивных чиновников признал факт участия киевского "Динамо" в "странных" играх: "Я давно понял, что болельщики хотят видеть самоотверженную игру своей команды. Увы, я не могу утверждать, что моя команда все свои матчи провела с такой отдачей. Выходя на поле, мы не всегда принимали в расчет интересы зрителей".

ОНИ ПРЕДЛОЖИЛИ, МЫ СОГЛАСИЛИСЬ

Соавтор Блохина был куда откровеннее. Он даже на конкретный матч указал: "В 1974 году на стадионе в Одессе зрители наблюдали за поединком местного "Черноморца" с киевским "Динамо". Счет был 3:3, матч еще продолжался, а болельщики возмущенно вставали со своих мест, освистывая футболистов. После игры я зашел в раздевалку к своему приятелю, тренировавшему в ту пору "Черноморец" (Ахмеду Алескерову. - Прим. А.В.):

- Договорились?..

Он отвел глаза и ухмыльнулся:

- Тебя не обманешь... Они предложили, а мы согласились... Все-таки верное очко".

Инициатива исходила от Лобановского. Не зря ведь Лев Филатов мирные соглашения киевлян, заключенные на чужой территории, называл "ничьи с позиции силы". Кто же откажется от очка, даже у себя дома, в поединке с высококлассной командой, способной (когда не связывали ее по рукам и ногам) разорвать кого угодно и где угодно.

Обратите внимание на год издания книги Блохина - 1984-й, безгласный, доперестроечный. Тем удивительнее откровения футболиста, пусть тщательно завуалированные, и прямые обвинения журналиста.

Когда стало можно, заговорили, перебивая друг друга, все разом: игроки, тренеры, судьи... Признавая существование в стране договорных матчей, они умалчивали о своей к ним причастности. Исключение - Олег Блохин. На вопрос корреспондента "Комсомолки":

- Много ли вы сыграли договорных матчей и каково ваше личное отношение к ним?

Маэстро ответил:

- Мое личное - отрицательное. Сколько сыграл? Не подсчитывал ("Комсомольская правда", 24.11.87).

БОМБА Юрия РОСТА

Расскажу еще об одной нестандартной реакции властей предержащих на острые сигналы СМИ.

Юрий Рост, журналист колкий, ершистый, бесстрашно, с открытым забралом, вооруженный одним только пером-копьем, бросался на мощные, непробиваемые чиновничьи бастионы. В статье "Игра в футбол" ("Литературная газета, № 4, 1983) он в лучших традициях критического реализма изобразил неприглядную картину и нравы советского футбола и в присущем ему ироничном тоне рассказал о заключительных матчах сезона-82: "Порой мне кажется, что футболисты, тренеры, судьи и администраторы, играя между собой, нет-нет, да и превращают футбол в игру с нами, сидящими (все резке) на трибунах или у экрана телевизора. Смотришь и думаешь: если кому-то что-то известно о том, как игра должна закончиться, скажите нам сразу! Мы не будем тогда терять время, следя за событиями, исход которых заранее решен". Назвал он поименно четыре театрализованных спектакля, сыгранных под занавес чемпионата.

Взорванная Юрием Ростом бомба вызвала мощные колебания почвы на всей территории страны. Спорткомитет СССР в замешательстве: как отреагировать на прозрачные намеки, граничащие с открытыми обвинениями. Самых распространенных, не раз проверенных на практике варианта - два: а) как обычно, то есть никак; б) надеть на разбушевавшегося журналиста "намордник". Старо. Да и общественный резонанс огромный. Избрали вариант третий.

Разоблачительную по сути статью чиновники, в совершенстве владевшие искусством подменять понятия, назвали критической. Видимо, впервые узнав от журналиста о творящихся в советском футболе безобразиях, поблагодарили его за ценную информацию и выразили признательность за "деловую критику, направленную на преодоление отставания и дальнейшее развитие футбола в стране". Чуть позже, вдохновленные статьей Роста, произвели на свет спецпостановление "Об усилении руководства развитием футбола в стране". Заключительные в нем строки ("За серьезные недостатки в развитии футбола... начальнику Управления футбола тов. Колоскову ВМ. объявлен строгий выговор") должны были, по мнению авторов, успокоить общественность. Блажен, кто верует. Футбольный поезд продолжал катиться по ржавым, прогнившим рельсам в тупик.

ОТТЕПЕЛЬ

С наступлением горбачевской оттепели смягчились и гипотетические наказания.

Из Положения о чемпионате СССР 1985 года (действовало до конца советских первенств): "Если игра была проведена обеими командами преднамеренно пассивно, без должной спортивной борьбы и проявления воли к победе, при пренебрежительном отношении к зрителям, президиум Федерации футбола СССР вправе принять решение об аннулировании результата матча. В этом случае обеим командам засчитывается поражение".

В переводе с чиновничьего языка на доступный федерация намеревалась бороться с договорными матчами, то есть подтасовкой результатов. А это не что иное, как подлог и жульничество. За деяния, уголовно наказуемые, федерация ограничивалась снятием очков.

Продолжало бесполезную деятельность апелляционное жюри. Менялось его название, состав, неизменным оставался результат. Точнее, его отсутствие. Об "эффективности" работы надзирающего органа рассказывал член просмотровой комиссии, телекомментатор Владимир Перетурин: "Ее создали для отвода глаз. Там разбираются отдельные матчи в первой лиге, во второй, а высшую почти не трогают... Те же матчи, которые действительно могли продаваться и покупаться, комиссия не рассматривает" ("Собеседник", №46, 1991).

РАЗОБЛАЧАЕТ Марк РАФАЛОВ

Еще одно подразделение "полиции нравов" - институт инспекторов - был создан в 1975 году. Входили туда известные в футболе люди, главным образом закончившие практическую деятельность арбитры, в чьи обязанности вменялись оценка работы судей и выявление договорных игр. Много лет инспектировал матчи союзных турниров судья всесоюзной категории Марк Рафалов. Человек совестливый, порядочный, принципиальный, он обо всех случаях нечистой игры докладывал в высшие инстанции, полагая, что приносит пользу отечественному футболу. В 1975 году Рафалов в своем рапорте сообщил о сговоре "Черноморца" с "Карпатами" (2:2) и "Зенита" с киевлянами (1:1). Рассказал он об инспекторской деятельности в книге "Футбол оптом и в розницу".

Несколько из нее фрагментов.

"В 1975 году "повеселили" ленинградских зрителей "Зенит" и киевское "Динамо"... Трибуны весело скандировали: "Хал-ту-ра, хал-ту-ра!!!" И опять я оказался в незавидной роли разоблачителя. Свой рапорт я вручил Никите Павловичу Симоняну, бывшему тогда заместителем начальника Управления футбола Он тут же посмотрел мои записи и, грустно улыбнувшись, проронил: "А мы знали, что они сгоняют ничью..."

Из рапорта о матче "Локомотива" с киевским "Динамо", сыгранного в Москве 27 октября 1980 года: "У инспектора нет ни малейших сомнений, что ничейный исход был заранее спланирован. Игры не было, была подделка".

К такому же выводу пришел инспектор во время матча в Ереване 26 сентября 1981 года между "Араратом" и киевлянами. "Во всех подобных случаях, - пишет Рафалов, - рапорты инспекторов безнадежно терялись в чиновничьих столах. Дельцы отделывались легким испугом и... продолжали свою разрушительную работу".

Дал он оценку и работе своих коллег: "Целый батальон инспекторов, идя на поводу у трусливых руководителей, демонстрирует бездумное созерцание откровенного надувательства и прикрывает происходящие процессы нравственного разложения. Ведь ежегодно у нас проводятся десятки липовых игр с заранее оговоренными результатами, а заслуженные, любящие футбол люди, облеченные полномочиями инспекторов, притворяются слепыми".

Рафалов говорит о десятках бракованных матчей. Он не одинок. В ноябре 1989 года Виктор Понедельник в интервью "Московскому комсомольцу" сказал: "По мнению главного тренера московского "Локомотива" (Юрия Семина. - Прим. А.В.), в минувшем сезоне было сыграно более 20 договорных встреч... Более того, знаю, что еще в нынешнем сезоне "расписаны" некоторые поединки следующего года".

Чуть позже, 10 декабря того же года, Владимир Перетурин, ведущий телепрограммы "Футбольное обозрение", заявил, что в чемпионате-89 только в высшей лиге состоялось около четырех десятков "договорняков". Данные Перетурина совпадают с нашими (см. "СЭФ", № 191) по итогам сезона 1977 года.

А что же начальство? Как отреагировало на бурные потоки разоблачений, хлынувшие через открытые перестройкой шлюзы?

Вячеслав КОЛОСКОВ: "Я БЕССИЛЕН ЧТО-ЛИБО СДЕЛАТЬ"

Предлагаю проследить за эволюцией взглядов главкома советского футбола Вячеслава Колоскова по обсуждаемой теме - от полного отрицания "договорняка" до столь же безоговорочного его признания.

Поначалу Вячеслав Иванович пытался плыть против течения, на газетные "сплетни" внимания не обращал и был уверен - если и существуют договорные игры, то только в фантазиях журналистов: "Управление футбола не располагает доказательствами. А печать совершенно напрасно занимается этой проблемой", - заявил он в 1986 году в одном из выпусков "Футбольного обозрения". Лев Филатов не оставил его слова без внимания: "То ли начальник Управления хуже информирован, чем В. Иванов, И. Нетто и О. Блохин, то ли не готов посмотреть правде в глаза".

Признательные показания футболистов и тренеров поколебали уверенность Колоскова. Во всеуслышание, с присушим ему спокойствием, он произнес: "Не берусь утверждать, нет или есть у нас договорные игры, но раз об этом говорят, значит они есть".

Через несколько месяцев начальник прозрел, признал наличие состава преступления, даже назвал заговорщиков, пусть нескольких из множества, поименно и призвал в союзники недавних оппонентов - журналистов: "Считаю и сам, что отдельные игры в прошлом году прошли без должной спортивной борьбы и уважительного отношения к зрителям. На президиуме Федерации футбола СССР к числу таких игр были отнесены матчи "Шахтер" - "Динамо" (Киев) и "Арарат" - "Динамо" (Киев).

В этом деле мы не собираемся прибегать к помощи правоохранительных органов, считаем, что у федерации и управления достаточно собственных сил и прав, чтобы покончить с подобного рода "играми"... Естественно, рассчитываем мы и на помощь нашей печати - принципиальную, конкретную оценку псевдоигры" ("Советский спорт" от 20 февраля 1987 года).

В феврале 90-го в беседе с корреспондентом "Московского комсомольца", видимо, разуверившись в способности своими силами искоренить порчу, Колосков заявил: "Похоже, мафиозные структуры все глубже вторгаются в футбол... Сейчас мы предоставим просмотровым комиссиям гораздо больше полномочий, однако и это полдела. Считаю, что без сотрудничества с правоохранительными органами нам не обойтись, не искоренить договорных матчей. Что ж, мы готовы пойти на это. Неужели у нас не найдется своего комиссара Каттаньи?"

Не нашелся. И тут силы оставили товарища Колоскова. На состоявшейся 25 ноября 1992 года пресс-конференции он признался: "Я бессилен сегодня что-либо сделать".

Признайся Вячеслав Иванович в своей несостоятельности по искоренению "договорняка" не в 92-м, а в самом начале руководящей деятельности на футбольной ниве, все равно ничего бы не изменилось. Зато мог снискать уважение народа за откровенность.

Такая возможность существует сегодня у его преемника.