Евгений Яровенко: "На премию за победу на Олимпиаде угостил друзей"

Олимпийский чемпион Сеула, лучший футболист Казахстана ХХ-го века рассказал «СПОРТглавреду» о том, как справился с Ромарио в 88-м, об «упреках» сына и футболисте, который ему напоминает Бессонова.

Современные болельщики знают его как комментатора футбольных матчей на каналах 1 +1 и «Кино», который с недавнего времени стал называться 2+2. При этом мало кто вспоминает, что пять лет назад Евгений Яровенко решился на решение, которое в футбольной среде считали неожиданным и даже сумасшедшим – он сам ушел с поста наставника донецкого «Шахтера-3». Яровенко не согласился с прохладным отношением к будущей смене, которое существовало в одном из лучших футбольных клубов Украины.

Пошел за дело, хотя даже жена некогда известного футболиста, олимпийского чемпиона Сеула-88 отмечает, что те годы, проведенные в Донецке, были лучшими в тренерской карьере ее мужа. Как с точки зрения материального обеспечения, так и учитывая организационные вопросы. С того времени Яровенко остается невостребованным в тренерском среде Украины. Футбольные люди говорят: «У нас не привыкли мириться с принципиальностью. Тренер должен быть покладистим. Яровенко не из таких».

Собственно, и футбольная карьера нашего сегодняшнего героя полна нестандартных решений. После того как в 1987-м его признали лучшим левым защитником СССР, Евгений имел предложения из всех московских клубов и тогдашнего гегемона – киевского «Динамо». Однако сразу с родного для себя алма-атинского «Кайрата» не ушел. Поменял команду Яровенко только через год, но перешел не в расположение кого-то из грандов, а в скромный на их фоне днепропетровский «Днепр».

«В КАЗАХСТАНЕ ДОСТАТОЧНО ФУТБОЛИСТОВ, ДОСТОЙНЫХ НАЗЫВАТЬСЯ ЛУЧШИМИ БОЛЬШЕ МЕНЯ»

- Все просто, - говорит Евгений. – В Киев не пошел, потому что боялся Чернобыля. А Москва пугала тем, что она – мегаполис. Может, и ошибся, что не принял предложений от Валерия Лобановского или Константина Бескова. Но жалеть не привык. Тем более что я и в «Днепре» проявил себя с лучшей стороны. Шел же тогда не в команду, которая решала скромные задачи, а в клуб, который был действующим чемпионом СССР.

Хотя теперь 22-летний сын Александр, который выступает в составе перволигового «Титана» из Армянска, иногда в шутку упрекает: «Пошел бы ты, папа, тогда в «Динамо», может, и мне было бы легче туда пробиться. «Ничего, старайся, то тебя туда без моей помощи пригласят» - отвечаю. Саша у нас с детства любит «Динамо». Его кумир – Андрей Шевченко.

В 2005-м, когда мы обсуждали вашу отставку в «Шахтере», вы сказали, что один футбольный человек оценил ваш поступок так: «Уйти из «Шахтера» по собственной воле – поступок, на который способен только настоящий мужчина»...

Тогда не сказал вам, кому принадлежат эти слова. К сожалению, сейчас этого человека уже нет в живых. Виктор Евгеньевич Прокопенко, тогда он занимал должность спортивного директора «Шахтера»... Недавно был в Одессе в гостях у своего друга, бывшего вратаря «Черноморца» Вити Гришко. Мы вместе ездили на могилу Виктора Евгеньевича. Прокопенко на протяжении четырех лет был моим непосредственным руководителем в Донецке.

Сейчас мне иногда говорят: «Сидел бы себе тихонько в «Шахтере» и не имел бы проблем». Может и так. Ибо по сравнению с теми командами, где я работал до и после того, в Донецке я попал почти в сказку. Но меня поражало равнодушие, которое ощущалось в отношении «Шахтера-3». Во второй лиге, где тогда играла команда, царил настоящий произвол. Нечистоплотные деятели от футбола, занимавшиеся тогда судейством, просто издевались над командой. А в «Шахтере» на это никто, кроме меня, внимания не обращал.

Последней каплей стал матч в Харькове против местного «Арсенала». Судьи там нас просто уничтожили. После игры зашел в судейскую комнату и обратился к тем, кто обслуживал поединок и к инспектору, чтобы зашли к нам в раздевалку и посмотрели, как наши футболисты плачут. Они мне не поверили. Выходя, я добавил: «Зачем вы уничтожаете будущее украинского футбола?» В клубе «Шахтер» на этот инцидент также никак не отреагировали. Тогда и решил развернуться и уйти. Потому что не видел перспективы дальнейшей работы. В «Шахтере» в то время акцент делался на иностранных футболистов и тренеров. На своих внимания почти не обращали. Это при условии, что результат мы показывали неплохой. За три года моей работы «Шахтер-3» занимал второе и дважды третьи места.

Я недаром тогда говорил, что те ребята, которые играли под моим руководством – будущее украинского футбола. Время доказало, что я был прав. Евгений Селезнев сегодня является одним из лидеров «Днепра» и игроком сборной Украины. На ключевых ролях в днепропетровской команде Сергей Кравченко. Константин Ярошенко ныне один из ведущих исполнителей в мариупольском «Ильичевце». Кроме них, за клубы Премьер-лиги сейчас выступает еще пять-шесть игроков того «Шахтера-3».

Недавно УЕФА назвала вас лучшим футболистом Казахстана в ХХ-м веке. Собственно, это была одна из немногих возможностей вспомнить, что в действительности человек, на протяжении последних 20-ти лет живущий в Украине, имеющий украинскую фамилию является казахстанцем...

Ко мне даже в Одессе после одного из матчей за ветеранскую команду подошел человек довольно солидного возраста и говорит: «Я тоже, как и вы, Яровенко. Ваши родители или дед с бабушкой, наверное, уехали в Казахстан из Украины?» Не было что ему ответить, потому что никогда не исследовал своего семейного дерева.

Признаюсь, тогда, в 88-м ехал из Алма-Аты не без сожаления. В «Кайрате» я сделал себе имя в футболе, там у меня было много друзей. Наконец, к тому времени уже успел жениться на Светлане. Она также родом из Казахстана, занималась там спортивной гимнастикой. Да и вообще я такой человек, который не очень любит переезды. Но тогда понимал, что в дальнейшем развиваться как футболист в «Кайрате» уже не смогу. Поэтому и искал команду, которая играет в еврокубках. Переехав в Днепропетровск, понял, что здесь у меня и у детей будет больше возможностей для самореализации.

Что касается темы лучшего футболиста Казахстана в ХХ-м веке, то, думаю, УЕФА дало этот титул мне, потому что я – олимпийский чемпион. По моему мнению, в Казахстане было немало сильных футболистов, которые заслуживали этого признания больше меня. Это – Сергей Квочкин, Тимур Сегизбаев, Евстафий Пехлеваниди, Антон Шох, нынешний тренер казанского «Рубина» Курбан Бердыев. Поэтому я никогда не кичусь тем, что меня назвали лучшим. Жаль только, что в Казахстане я что со своим признанием, что без него, никому не нужен. Поработал там на протяжении 2007-го тренером молодежной сборной и понял, что мои взгляды расходятся с тем видением, которое имеет Казахстанская федерация футбола.

Вас еще что-то связывает с Казахстаном?

В Алма-Ате похоронены мои мама и брат. Родственники по линии мамы – мои дядя с тетей – там живут. Отец похоронен в России. Сестра живет в Пскове, брат – в Белгороде. Видимся очень нечасто – за последние десять лет встречались всего раз. Все не хватает времени. Получается, жизнь нас раскидала по миру.

«БЫШОВЕЦ НЕ ЗРЯ ГОВОРИЛ, ЧТО БЛЕСТИТ ТОЛЬКО ЗОЛОТО»

В национальной сборной СССР вы провели два матча. Оба – в 1987 году. Существует мнение, что Лобановский вас тогда звал в сборную, чтобы создать почву для вашего перехода в «Динамо»...

Начнем с того, что сезон-1887 был успешным для «Кайрата» в целом. В чемпионате СССР мы заняли седьмое место. Наших игроков не могли не замечать. В том числе и меня. Как ни как, в 1987 году меня назвали лучшим левым защитником в СССР. В сборной на этой позиции играл Анатолий Демьяненко. Но сезон-1987 был для него провальным. Не исключено, что Лобановский искал Анатолию замену. Для меня этот год был лучшим в карьере, я постоянно играл за олимпийскую сборную, дебютировал в национальной, забил пять-шесть голов в чемпионате СССР.

А лучшим матчем в футбольной биографии, пожалуй, стала первая игра в составе национальной сборной Советского Союза, в которой мы на выезде обыграли югославов. У «югов» тогда была очень сильная команда. После игры у меня ноги подкашивались, когда заходит в раздевалку помощник Лобановского Сергей Мосягин и говорит: «Тебя на личный разговор Васильевич зовет». Вот тогда Лобановский впервые серьезно предложил перейти в киевское «Динамо». Признаться, тогда едва не согласился, потому что всегда мечтал играть за эту команду, болел за нее с детства, моим кумирами всегда были Владимир Мунтян и Леонид Буряк. Но в Киев «не пустил» Чернобыль.

Лобановский обиделся?

Не думаю. В 1988-м параллельно готовились две сборные: олимпийская под руководством Анатолия Бышовца к Играм в Сеуле, национальная управляемая Лобановским – к чемпионату Европы в Германии. Между тренерами была настоящая война. Все потому, что Лобановский жаждал видеть в первой команде СССР пятерых «олимпийцев» - Алексея Михайличенко, Игоря Добровольского, Юрия Савичева, Сергея Дмитриева и меня. Бышовец не хотел нас отпускать. В итоге на Евро-88 поехали только первых двое. Должен был ехать и я. Но в мае, как раз накануне чемпионата Европы, мне вырезали аппендицит. Лобановский уже не мог на меня рассчитывать, взяв на мое место Ивана Вишневского, Царствие ему Небесное. Но Валерий Васильевич обо мне не забыл. Я был в обойме первой сборной и в 1989-м и прошел вместе с ней полноценный сбор на базе миланского «Интера».

Бышовец, зная, что вы перенесли операцию, вас списывать не спешил?

Я быстро восстановился и смог полноценно сыграть олимпийский турнир, включая финальный матч против Бразилии. Как трудно мне тогда было против Ромарио! Он хотя был еще совсем молод, но просто поражал умением выполнять все футбольные компоненты на фантастической скорости. Ромарио и забил нам единственный гол. Правда, после углового, когда я прикрывал ближнюю штангу, а Ромарио замкнул передачу ударом головой на дальней.

Впрочем, в целом мы справились с тренерской установкой. Против таких техничных команд как надо играть? Не дать разбежаться и лишить свободы действий. Другими словами, мы сыграли так, как действовал «Интер» в полуфинале последней Лиги чемпионов против «Барселоны». Итальянцы закрыли Месси и выиграли матч. Подобным образом сыграли и мы. К тому времени оборона еще строилась не в линию, а с либеро. На позиции заднего защитника у нас действовал Сергей Горлукович. Он очень удачно страховал партнеров по обороне, мы сыграли плотно и это принесло нам успех.

Главная заслуга в завоевании олимпийского золота принадлежит Анатолию Бышовцу. У нас была многонациональная команда – грузины, литовцы, казахстанцы, украинцы, русские, азербайджанцы. Выходит шесть национальностей! Всех надо было объединить. Анатолию Федоровичу это удалось – микроклимат в команде был фантастический. Мы преследовали одну цель – золото. Бышовец нам так и говорил: «Ребята, блестит только золото». Недаром мы в течение всего цикла, включая отборочные и товарищеские матчи, не проиграли ни одной из 29-ти игр. Тренер постоянно вырабатывал в нас психологию победителя.

Кроме того, тренерский штаб постоянно пытался содействовать нам вне поля. Помню, мы играли два товарищеских матча в Японии. Раз выиграли, раз сыграли вничью, получили по 300 долларов премиальных. Так Бышовец с кем-то договорился, чтобы мы за эти деньги смогли купить видеомагнитофоны со склада. Потом, правда, смешно смотрелось, как мы все в одинаковых белых парадных костюмах каждый держали одинаковые коробки в руках.

Вы упомянули о надежной игре Горлуковича на позиции либеро. Последний чемпионат мира, где все команды играли согласно модных тенденций, строя оборону в линию, из-за большого количества элементарных позиционных ошибок защитников заставил задуматься: может амплуа либеро есть смысл вернуть?

Думаю, раз пошла такая тенденция и весь мир начал строить оборону в линию, к либеро уже не вернутся. Хотя нередко замечаю, что несмотря на стартовую расстановку, команды в ходе матча все-таки играют с либеро. Все зависит от ситуации на поле. Другое дело, что очень много судейских ошибок. А ведущие команды очень четко выстраивают линию. На том же чемпионате мира иногда просто поражался, когда квартет защитников располагался по линии так четко, будто между ними протянута нить.

«ГАРМАШ НАПОМИНАЕТ МНЕ МОЛОДОГО БЕССОНОВА»

После Олимпиады вы перешли в «Днепр». Как вас приняли в команде, которая в то время была действующим чемпионом СССР?

С большинством новых партнеров был хорошо знаком по выступлениям в составе различных сборных Совесткого Союза. Например, с Вадимом Тищенко, Алексеем Чередником и Владиславом Лютым мы были в олимпийской команде. Кроме того, в Днепропетровск мы пришли вместе с моим близким другом Антоном Шохом, вместе с которым долго играли в «Кайрате». К сожалению, год назад Антона не стало...

С «Днепром» в 1989-м вы выиграли серебро чемпионата, Кубок СССР и дошли до четвертьфинала Кубка чемпионов. Такой результат считался успехом?

Наверное, да. Это при условии, что мы имели все шансы выйти в полуфинал Кубка чемпионов. В Лиссабоне проиграли «Бенфике» 0:1, пропустив с пенальти. А дома сразу полезли отыгрываться. Имели возможность на стартовых минутах, но не то Евгений Шахов, не то Коля Кудрицкий (тоже покойный, скольких игроков моего поколения уже нет? Недавно вот Сашу Сорокалета похоронили...) не смогли реализовать хороший момент. А вскоре пропустили два подряд нелогичных гола.

В те годы «Днепр» возглавлял Евгений Кучеревский, тренер, который владел уникальным даром делать команду одним целым как на поле, так и за его пределами...

Очень харизматичный тренер, чрезвычайно энергичный. Евгений Мефодьевич отличался умением остро и своевременно пошутить. Его «коронкой» был сюжет из «Кавказской пленницы»: «Как она выглядит?» «Во!» К Кучеревскому можно было подойти и вместе выпить шампанского, душевно поговорить. А после этого утром на тренировке он мог «вставить», что мало не покажется.

Кучеревский был прекрасным психологом, он не мешал футболистам. Евгений Мефодьевич знал, что мы можем нарушить режим, но когда нужно, выйдем и будем убиваться на футбольном поле. Этот тренер никогда не контролировал нашей внефутбольной жизни. О чем говорить, если в раздевалку, где раздевались старожилы команды, не мог войти ни один человек, включая главного тренера! В том «Днепре» каждый знал свое место. И тогда был настоящий коллектив.

Помощником Кучеревского был еще один бывший вратарь – Леонид Колтун. Говорят, что люди, которые играли в этом амплуа, достаточно замкнутые и часто – эгоистичны. Ваши тренеры-вратари легко находили общий язык?

Они дополняли друг друга. И придерживались того мнения, что для начала нужно понять, что у футболиста делается на душе. В такие тонкости влезает не каждый. Вообще, так получилось, что в Днепропетровске Леонид Колтун стал моим вторым отцом. Мы рядом жили, много общались, ходили друг к другу в гости. Вообще, я очень много взял у Леонида Яковлевича как будущий тренер. Под руководством Колтуна, между прочим, я успел поиграть в составе волгоградского «Ротора» и запорожского «Торпедо». Кстати, именно после того, как Леонид Яковлевич покинул Запорожье, торпедовцев в высшую лигу вывел как раз я. Это было фактически начало моей тренерской карьеры. С тех пор придерживаюсь принципов, повзаимствованных у Колтуна. Футболисты, которые со мной работали, знают, что мои двери открыты для разговоров с ними 24 часа в сутки.

Современные тренеры вне поля с игроками почти не общаются...

Это правда. Но я для себя избрал иное кредо. В игроках надо видеть людей. Поэтому всегда мог поговорить с подопечным по-человечески, организовать для команды пикник. Важно, чтобы у тренера существовала обратная связь с футболистами.

Деятельность большинства современных тренеров напоминает игру в компьютерного «футбольного менеджера». Игроков покупают чуть ли не за их техническими характеристиками, не учитывая ни ментальности, ни национальной составляющей. Вот и получается, что в составе киевского «Динамо» даже на позициях защитников играют бразильцы...

Тот факт, что бразильские защитники играют в Украине, для меня вообще непонятен. Где-где, а в этом амплуа нам искать подкрепления из-за границы не надо. С другой стороны, в современном «Динамо» мне импонирует то, что Валерий Газзаев доверяет молодежи. Скажем, мне очень нравится Денис Гармаш. Его действия на поле напоминают молодого Владимира Бессонова. Денис выполняет такой же большой объем работы. У Гармаша большое будущее. Также, считаю, правильно то, что Газзаев доверяет Андрею Ярмоленко. Этого парня все критикуют, а тренер в него верит. Думаю, эта вера окупится.

«В ТУРЦИИ ПОСЛЕ ПОРАЖЕНИЙ МОГЛИ И ПОБИТЬ»

В свое время вы тоже попробовали легионерского хлеба. Сначала – в совсем не футбольной Финляндии. Она вас привлекла деньгами?

Просто хотелось что-то изменить. Какие там деньги? Я получал 800 долларов, а на питание тратилось около 500. Единственный позитив – маленькие дети пожили в хорошей, экологически чистой стране.

Но с нее вы довольно быстро перебрались в Турцию, в совсем не авторитетный клуб «Сариерспор»...

На то время эта команда входила в первую шестерку чемпионата Турции, там играло немало сильных, но уже возрастных футболистов, прошедших школу «Галатасарая» и «Фенербахче». Со мной за «Сариерспор» играл также Саня Гайдаш, который впоследствии стал одним из лучших нападающих в чемпионате Украины. Все у меня в Турции получалось. Очень благодарен Вани Вишневскому, что он меня туда отправил. Когда ехал в Турцию, в первую очередь хотел посмотреть на профессиональный футбол изнутри.

Хотя денег, опережая ваш возможный вопрос, не заработал. Впрочем, деньги для меня никогда не были на первом месте. За свою карьеру состояния не заработал. Например, за победу на Олимпиаде дали 4000 или 5000 долларов. Эти деньги пошли на то, чтобы угостить всех друзей, так сказать, выставиться за олимпийское золото. Никогда не был богатым материально, зато душевно богатым себя назвать могу.

Потому я всегда говорил своим подопечным: не гонитесь за «длинным рублем». Если вы будете хорошо играть, то заработки придут сами. Тому же Жени Селезневу повторял: «У тебя большой потенциал, пройдет пять-шесть лет – ты будешь играть, поверь мне. Тогда станешь обеспеченным человеком. Сначала посвяти себя футболу, чтобы он тебе отблагодарил».

Сейчас ведущие украинские клубы уже превосходят турецкие. Однако по уровню фанатизма нам, наверное, никогда турок не достать...

Несомненно. Когда мы побеждали, то со стадиона нас выносили на руках, водили по магазинам. А после проигрышей могли разбить машину и самого побить. Правда, меня такая участь, к счастью, миновала. Спасало то, что я был легионером. Обструкции подвергали своих. Нередко бывало, когда местные футболисты, чтобы скрыться от болельщиц кого гнева, просились в мою машину. Меня там не трогали.

Так или иначе, после благополучной Турции в 1996-м вы снова вернулись в Украину, где в то время был только один сильный футбольный клуб «Динамо», а другие только начинали свое становление...

Всегда настраивался на то, что рано или поздно вернусь. Ведь кроме футбола себя нигде не видел. Как ни как, я поиграл в сильных клубах, поработал под руководством очень профессиональных специалистов. Кроме того, я еще чувствовал в себе силы поиграть. А тренера из меня сделал Александр Петрович Лысенко. У него в «Кривбассе» заканчивал играть и сразу стал помощником. Хотя тот период был трудным. Потому, что перенес завершение карьеры игрока очень больно. Часто снилось футбольное поле, как я на нем играю.

Теперь футбол о себе больше напоминает болячками или забитыми за годы профессиональной карьеры голами?

Поныне чувствую последствия тех травм и ушибов, которые имел протяжении карьеры. Поврежденные места ноют на погоду. Впрочем, благодаря травме я когда определил свое амплуа. Дело в том, что в юном возрасте был правшой. И, наверное, был бы таким и поныне. Однако получил тяжелую травму правой ноги, долго лечился. Когда восстанавливался, не мог полноценно задействовать правую и давал основные нагрузки на левую ногу. А когда выздоровел, оказалось, что левой мне выходит играть лучше, чем правой. Так и стал левым защитником.

Что касается голов, то в моей карьере их было не более 20-ти. Самый, наверное, памятный забил московскому «Торпедо» в 1987-м. Ворота «автозаводцев» тогда защищал мой товарищ по олимпийской сборной Дмитрий Харин. В те годы у нас с Сергеем Волгиным была отличная связка, которую называли «спартаковской». Сергей играл опорного защитника, я слева в обороне. Тогда в Москве пошел вперед по своему левому флангу, отдал мяч Сергею, а он мне выкатил под удар. Это была наша коронная комбинация. Я всегда бил в ближний угол, тогда как вратари в похожих ситуациях ожидают ударов в дальний. Харин не стал исключением и мяч влетел в сетку.

Вообще, журналисты не зря называли меня защитником атакующего плана. Я с первых минут подключался в атаку. Здоровья, функциональной готовности у меня всегда было с избытком. Уже в то время я фактически играл линейным или, как сейчас модно говорить, вингером.

На тренерской ниве у вас пока нет громких успехов. И трудоустроиться непросто. Руки не опускаются?

Нет. Надеюсь, что лучшие тренерские годы еще впереди. Я набрался опыта, поработав в таких командах, как «Шахтер» и «Днепр». Надеюсь, что в будущем получу интересные предложения. Сейчас нахожусь в творческом застое. Жаль только утерянного времени. Потому что хочется сделать дело, чего достичь. Но где бы ни был, натыкаюсь на стену непонимания. Посмотрю еще немного, если так будет и дальше, то начну искать другой вид деятельности. Может, в футболе, но уже не как тренер.

Сейчас у вас нет работы. Как выживаете?

Бизнеса не веду. Помогают друзья. Этого, кажется, хватает, чтобы прокормить семью. Хотя бывает непросто.

Получается, во времена вашей игроцкой карьеры больших заработков еще не было, а сейчас вы их не имеете. Жена всегда с пониманием относилась к постоянным переездам, которые при этом не приносили больших денег?

Светлана знала, за кого она выходила замуж. Кроме того, мы постоянно были вместе. Когда дети были маленькими, то семья вместе со мной жила и в Финляндии, и в Турции. Это уже потом, когда сыну и дочери пришло время идти в школу, Светлане пришлось быть с ними в Днепропетровске, а я жил там, где работал. Впрочем, такова жизнь. Впоследствии уже и дочь переехала в Киев, где тренировалась в школе Дерюгиных. Кстати, Катя у нас – чемпионка Европы по художественной гимнастике в групповых упражнениях. Сейчас она уже завершила карьеру, учится на втором курсе Днепропетровского инфиза и сама тренирует детишек в той школе, где она начинала занятия гимнастикой. Кате очень нравится «возиться» с детьми.