Олег Родин: Московские родственники интересовались, есть ли во львовской квартире пулемет

Если бы не тяжелая травма в расцвете лет, он, видимо, не ограничился бы престижным, но все же местечковым статусом карпатовской легенды. В 1981-м Олегу Родину было 25 его приглашало обратно в свои ряды московское «Динамо». Впрочем, в Белокаменную, где родился и делал первые шаги, парень приехал с повреждением, которое не давало полноценно жить даже после завершения футбольной карьеры.

Баль, Юрчишин, Суслопаров, Думанский, Батич, Родин – во второй половине 70-х во Львове выросло действительно уникальное поколение игроков, которых приглашали в сборную Союза, а ведущие клубы следили с нескрываемым аппетитом. Нынешний гость UA-Футбола вспоминает, что мог заменить в команде киевского «Динамо» Владимира Трошкина, но пока колебался, нового приглашения от Валерия Лобановского уже не получил.

В этом интервью Олег Родин вспомнил те пять прекрасных сезонов в составе «Карпат», в которых хватало громких побед, болезненных поражений и сокрушительных скандалов. Наш собеседник рассказал, как пережил страшную жизненную трагедию, второй раз женился, а также показал пример тем людям, которые живут в Украине и не желают учить ее государственного языка.

- Олег Дмитриевич, встретиться вы предложили рядом со стадионом «Украина». Это потому, что он для вас много значит?

- В том числе и поэтому. Хотя я живу здесь недалеко, в квартире жены. Для меня два стадиона родных - «Динамо» в Петровском парке в Москве, где проходило мое становление как футболиста и «Украина», где провел свои лучшие матчи на взрослом уровне.

- В московское «Динамо» вы пробились очень быстро…

- Это при условии, что в футбол попал почти случайно, благодаря учителю рисования. Бегали как-то на школьной площадке с мячом, а тот подходит и спрашивает: «Не хочешь записаться в школу «Динамо»?» Ни на что особенное не надеясь, вместе с этим учителем я и еще двое ребят поехали. Отбор оказался успешным. Мне тогда было девять или десять лет. А повезло еще и потому, что тренерами в школе работали выдающиеся футболисты Владимир Кесарев, Виктор Царев, защитники сборной СССР. Они могли и рассказать, и показать. Обычно Кесарев и Царев уже когда мы были подростками, играли с нами в «квадрат» - четыре на два. Там-то мы и почувствовали, что такое действительно жесткая оборона, что значит жестко поставить плечо. Это были атлеты. Особенно Кесарев – фантастического телосложения человек. А Евгений Байков, который был моим первым тренером, даже однажды за команду высшей лиги, когда травмировались все вратари, в воротах сыграл. И сыграл хорошо. Это при условии, что по амплуа он был защитником.

Получив такую школу, во взрослую команду «Динамо» попал 17-летним. Александр Новиков, Вадим Павленко, Юрий Курненин – команда у нас собралась очень приличная. Это я об игроках, которые являются, по сути, моими ровесниками, вспоминаю. Кроме них в дубле немало опытных футболистов играло. Поэтому когда появился вариант со Львовом, мой тренер объяснил: «Смотри, здесь состав очень сильный. Вернуться ты всегда успеешь, а пробиться в основу здесь значительно сложнее. Может, поезжай во Львов и оттуда быстрее в люди выбьешься». Послушал. И действительно, после трех лет выступлений за «Карпаты» динамовцы звали обратно.

- Насколько мне известно, в «Карпаты» вы попали через Бориса Рассихина.

- Тогда львовян Валентин Бубукин возглавлял, а Рассихин был его помощником. Однажды накануне выезда «Карпат» в Москву на матч со «Спартаком» Борис Андреевич позвонил своему родному брату, который работал в столице тренером и постоянно посещал матчи динамовских юношей. Сказал, что не хватает людей для дубля. Так я и попал в число тех ребят, которых попросили поиграть за карпатовский дубль. При встрече на стадионе спросили: «На какой позиции играешь?» «В полузащите» - отвечаю. «А справа в обороне сыграешь?» - «Давайте попробую».

С этого все и началось. Матч мы проиграли 1:2, а после его завершения Бубукин спросил: «Хочешь во Львов?» «Надо с родителями посоветоваться» - ответил. Мама отпускать не хотела, зато отец не держал: «Раз он выбрал футбол, пусть решает». Это был конец 1973 года.

"Карпаты"-1976

- Не страшно было ехать так далеко от дома в свои 17?

- Вообще. Я во Львове очень легко прижился, меня здесь прекрасно приняли. Даже врач «Карпат» Анатолий Картыш тогда удивлялся: «Всех молодых у нас воспринимали в штыки, а тебя и Сашу Андрющенко сразу считали своими».

Собственно, благодаря «Карпатам» меня и в Москве начали уважать. Особенно запомнился эпизод, который случился вскоре после нашего выездного матча против ЦСКА. Мы тогда выиграли 2:1. И игра была для меня памятной во всех смыслах. На предматчевой установке тренер Эрнест Юст отмечал: «Нападающий армейцев Назаренко умеет хорошо падать. Не трогайте его ни при каких обстоятельствах. Пусть проходит – только не трогайте». И вот вторая минута. Назаренко выходит на меня, цепляется и падает – пенальти. Проигрывали 0:1, потом Володя Данилюк сравнял, а перед самым финальным свистком подключаюсь к атаке, обыгрываю защитника и отдаю голевую Юрку Дубровного.

Победили, настроение прекрасное. Выхожу из раздевалки, а на встречу – школьный учитель физкультуры. У меня с ним тяжелые отношения были. Учитель открывал двери своего кабинета в спортзале, а я в этот момент ударил баскетбольным мячом. Прямое попадание. «Ты не просто г...но, ты – толченое г...но» - всыпал он мне тогда на эмоциях, что будь здоров. Так у нас отношения постоянно и оставались непростыми. И вот слышу в дворике стадиона в Петровском парке: «Олег!» Оглядываюсь – учитель. Мы обнялись так крепко, как будто всю жизнь родными были. «Как же я рад за тебя!» - говорил учитель.

- Говорят, вас объединяла многолетняя дружба со Львом Броварским. Уже тогда, в 1974-м он, на восемь лет от вас старший, считался легендой «Карпат». Вы сразу нашли общий язык?

- Постепенно, когда ближе познакомились. Я и сам ставил Леве этот вопрос. Броварский говорил, что взял меня под опеку, потому что упал ему в глаза благодаря тому, что в свои молодые годы был чрезвычайно финтастым, мог обыграть один в один. А Гена Лихачев держал покровительство над другим молодым москвичом, воспитанником «Спартака» Юрием Сафроновым. Мы с Юрой еще на первенство Москвы друг против друга играли, он тоже скоростной, быстроногий, хорошо работал с мячом. Спустя годы Броварский рассказывал, что они с Лихачевым даже спорили, кто из нас двоих скорее пробьется в основу. Позже, когда Лева получил трехкомнатную квартиру, пригласил к себе жить. До того жил с остальными молодыми ребятами в общежитии на Зеленой. Броварский тогда был холост и как-то так неожиданно пошел мне на встречу.

Года два у него прожил и только тогда в основной состав попал. К слову, тоже совершенно случайно. До стартового матча чемпионата-1977 против «Динамо» в Киеве в амплуа основного правого защитника готовился Роман Рыфьяк. Но на предигровой тренировке Владимир Данилюк сломал Роме палец. О том, что могу сыграть за основной состав, узнал как раз после того, как провел игру в составе команды Львовского инфиза. Приехал на базу, а Юст спрашивает: «Ну, как, готов послезавтра против Киева играть?» Конечно, готов. Был только день на восстановление, а уже через сутки играл на киевском Центральном стадионе против Олега Блохина.

- Хорошо вас повозил лучший футболист Европы-1975?

- Броварский перед матчем настраивал: «Главное, не давай ему развернуться во время приема. Надо, чтобы Блохин постоянно принимал спиной к нашим воротам. И сразу играй на опережение». В принципе, хороший защитник так должен играть постоянно. Мы сыграли 1:1, Блохин не забил, так что я справился.

- Блохин славился своей игровой наглостью.

- Я не был жестким игроком. Не хвастаюсь, но пытался играть технично, отбирал мячи, используя ошибки соперника. Может, именно поэтому конфликтов с Блохиным у меня не возникало никогда. Обычно недоразумения у нападающих бывают с игроками, действующими грязно.

- То поколение молодых карпатовцев второй половины 70-х называли чрезвычайно одаренным, однако заявить о себе вместе в полной мере вы так и не смогли. Почему?

- С 1977-м все понятно: старшие ребята свои ресурсы уже исчерпали, поэтому Юст ввел в состав большую группу молодых футболистов, которые не успели адаптироваться к высшей лиге. Но, вернувшись в элиту, мы должны и могли выступать лучше. Однако Юста, который создал этот коллектив, в 1978-м убрали, а от его преемника Иштвана Секеча, по моему субъективному мнению, пользы для команды не было. В том, что ребята начали разбегаться из Львова, вижу только вину тренера.

- Борис Рассихин, которого из команды в то время уже убрали, выразил в интервью UA-Футболу аналогичное мнение. Дескать, при Секече игроки между собой переругались...

- Да, это только его вина, ведь коллектив до прихода Секеча у нас был прекрасный. В 1979-м, когда мы выиграли первую лигу, победив во всех домашних матчах без единой ничьей, предложения от клубов высшей лиги получило большинство футболистов, но не ушел ни один. В том, что все хотели играть за «Карпаты», в первую очередь была заслуга Броварского. Как могло случиться, что через небольшой промежуток времени коллектив погряз в конфликтах?

Но отставка Юста в сентябре 1978-го имела для нас пагубные последствия. А мы могли возвращаться в высшую лигу уже тогда. И вернулись бы, если бы не злосчастный матч последнего тура в Минске с местным «Динамо», который мы проиграли 0:3. Нам тогда судья Юрий Пономарев из Кишинева не дал выиграть. Для него это был последний матч в карьере. Точнее, он не должен был судить даже этой игры, потому что официально был пенсионером. Но каким-то чудом Пономарева назначили. Фактически, судьбу игры арбитр решил, безосновательно удалив в первом тайме Юрчишина. Степа тогда забивал много. Без него мы в атаке не могли сделать ничего. Нас даже ничья тогда устраивала.

- Говорят, Юст после матча сказал: «Ничего, в следующем году выйдем честно». Намекая на то, что вопрос результата в Минске можно было решить нефутбольными методами...

- Мне об этом не известно ничего. Убежден в другом: команда была готова к высшей лиге уже тогда. Имели возможность поиграть среди элитных команд на год больше. Но Эрнест Эрвинович из-за трений с руководством и сезона не доработал. Не буду утверждать категорично. Это мои собственные наблюдения. Руководитель львовских профсоюзов Пыжик недолюбливал Юста. Эрнеста Эрвиновича очень ценили секретарь обкома Падалка, директор завода «Электрон» Петровский. Но, видно, Пыжик в какой-то момент сказал свое веское слово. Профсоюзы в те времена были очень влиятельными. А еще, наверное, Юст совершил ошибку, пригласив себе в помощники Секеча.

- Считаете, Секеч подсидел Юста?

- А как вы думаете? Когда Юст ушел в отставку, Секеч по логике должен был пойти вместе с ним. Но этого не произошло. Секеч остался и через год вроде вывел команду в высшую лигу. Хотя какая его заслуга? Он принял коллектив, подготовленный предшественником.

"Карпаты"-1979

- У Секеча был конфликт с Броварским?

- На мой взгляд, Иштван Йожефович видел в Леве своего конкурента. Поэтому он поступил по принципу «разделяй и властвуй». Из команды Секеч Броварского словно не убирал, но начал не выставлять его в составе, рассчитывая, что Лева сломается и решит уйти.

- Думаете, тем неразделенным между Юрчишиным и Броварским автомобилем Секеч сознательно столкнул лидеров команды лбами?

- Трудно сказать. Знаю, что Лева отнесся к ситуации легко. «Жаль, что машину дали молодому, а не мне» - говорил. Осадок у него остался. Но об этом он мог сказать только близким друзьям, к примеру, мне.

- Станислав Кочубинский, который был в команде человеком новым, считает, что эта история четко разделила коллектив на два лагеря...

- Не думаю, что рассорила машина. Хотите настроить игроков против кого-то – дайте им понять, что тот или иной игрок сдает матчи. Конечно, Секеч прямо об этом не говорил. Достаточно не выставить человека без уважительной причины на матч. Сразу закрадется сомнение: видимо, не ставит, потому что подозревает в сдаче, в том, что хочет проиграть, чтобы убрали тренера. Я Секечу об этом после одного из матчей прямо и сказал. «Иштван Йожефович, поймите, что молодые ребята нуждаются, чтобы Броварской играл, - говорил. – Им необходимы подсказки. Не надо видеть в Броварском конкурента. Вы же понимаете, что я и некоторые другие игроки можем пойти в профсоюзы и сказать, что мы против вашей политики. Но никто из нас этого не сделал. Вы же знаете, благодаря кому команда сохранилась в том виде, в котором она сейчас существует». После этого остался в опале, был отправлен в дубль.

И я не лукавлю, что команду сохранил именно Броварский. На банкете после завершения сезона-1978 Секеч говорил Броварскому: «Тот хочет уйти, тот». «Не волнуйтесь, Иштван Йожефович, я сейчас все порешаю. Только скажите, сможете ли выполнить условия ребят». Секеч ответил утвердительно. После того Лева поговорил с каждым отдельно. Чрезвычайных аппетитов тогда не было ни у кого. Один просил «Жигули», другой – квартиру. После того Броварской рассказал тренеру, кто и за что готов остаться. Буквально через неделю вопрос решился – все остались. А пойти могло не менее пяти игроков.

"Карпаты" образца 1969-го и 1979 годов после матча, посвященного десятилетию победы львовян в Кубке СССР

- В том числе и вы?

- Я мог уйти еще в 1977-м. У меня тогда едва голова не закружилась. Звали в свои ряды киевское и московское «Динамо», московские «Торпедо» и «Спартак». Но Юст попросил, чтобы остался и я его послушал. Очень уважал Эрнеста Эрвиновича и как человека, и как тренера. Единственное о чем жалею, что не сказал правды Лобановскому. Валерий Васильевич ожидал моего звонка, но я вместо объяснить, что меня просит остаться Юст, перезвонил и сухо сообщил: «Простите, вашего предложения принять не могу». Думаю, если бы я объяснил ситуацию по-человечески, через год Лобановский обо мне бы еще вспомнил. Когда Юст шел со Львова, попросил его, чтобы позвонил в Киев. Эрнест Эрвинович поговорил и передал мне, что Лобановский больше в моих услугах не заинтересован.

- Неудивительно, в то время в «Динамо» вместо Владимира Трошкина на правом фланге уже играл Владимир Лозинский...

- Он был и в 1977-м, но конкуренции я не боялся.

- Зато вы в 1977-м забили в матче с луганской «Зарей» единственный в своей карьере в высшей лиге гол.

- Этих голов было так много, что и не вспомню, как это было (смеется). Хотя в атаки подключаться любил. Оно и неудивительно, ведь в молодости, еще когда все команды играли по схеме 1 – 4 – 2 – 4, играл на позиции одного из центральных нападающих. Позже, еще до того, как должен был перейти в «Карпаты», немного поиграл полузащитником. Во Львове же подключаться к атакам позволяла хорошая физическая готовность. Ее заложил еще отец. Он хорошо на лыжах бегал и еще с дошкольного возраста таскал меня за собой. Когда заканчивались силы, папа цеплял пояс и волочил меня позади. Кроме того, как все москвичи, летом играл в футбол, зимой – в хоккей. Дошло до того, что мой первый тренер Евгений Байков, Царствие ему Небесное, поставил меня перед выбором. Остановился на футболе. Тогда показалось, что дается мне он легче. О своем выборе не жалел никогда.

- О вечном рекорде Юрчишина, который забил 42 мяча в первой лиге сезона-1979, слышал разные мнения. Богдан Грещак, который тогда работал ассистентом Секеча, говорил следующее: «Там все залетало. И вопросы решались в частности с моим участием. Именно так рождаются звезды»...

- Давайте так: половину мячей Степа забил действительно сам. Еще часть – с пенальти. Также не вижу ничего плохого в том, когда игрок, имея возможность забить самостоятельно, отдает передачу партнеру. Команда играла на Юрчишина. Особенно когда количество забитых им голов перевалило за 30 и появилась возможность побить рекорд Анатолия Шепеля, который, выступая за «Черноморец», забил в 1973 году 38 мячей. Были даже моменты, в которых Андрюха Баль забивал сам в ситуациях, когда мог отдавать на Степана и тот обижался.

- По мнению упоминавшегося уже Кочубинского, после возвращении в 1980-м в высшую лигу, «Карпаты» не смогли удержаться там, потому Секеч убрал Броварского...

- Подтверждаю. Лева был примером на футбольном поле. В каком бы возрасте он ни был, самоотдачу демонстрировал фантастическую. И на тренировках, и во время матчей. У Броварского не было полутонов. Иногда бывает, что за день-два до игры футболисты начинают себя беречь, меньше бегают. Лев был в тонусе всегда. Это меня в нем поражало больше всего. С максимальной самоотдачей Броварской даже «квадраты» играл. Когда жил у Левы, то удивлялся, насколько четко у него был спланирован день. Кое-кто мог пойти, погулять. Лева всегда помнил, что ему можно, а что нет. Не скажу, конечно, что не пил совсем. Любил шампанское и меня к той любви приобщил. Мне же тогда только 22 было. Но хорошо все, что в меру и что своевременно. К примеру, после удачной игры. Тогда могли бутылочку или даже две «игристого» выпить.

Но тем не менее. Существовала и еще одна причина неудачи. В конце сезона-1979 Иштван Йожефович не столько волновался о судьбе «Карпат», сколько грезил переходом в «Черноморец», но не получил разрешения по партийной линии. Время было потеряно, комплектации Секеч не провел. Даже для первой лиги у нас было всего 11 игроков. Точнее, десять, а за одиннадцатое место в основе спорили Григорий Батич и Владимир Дикий. Для того, чтобы остаться в высшей лиге, нужно было решать кадровые проблемы. Вместо этого Секеч спал и видел себя в Одессе. Позже, когда ездил в сборную, услышал от водителя автобуса «Черноморца», что в этом промежутке Иштван Йожефович приезжал на переговоры дважды или трижды. На «Карпаты» у него не хватало времени. Вот и понимайте. Мы остались теми же. Ко всему прочему, игроки начали выбивать из обоймы из-за карточек и травм.

- Но остаться в высшей лиге львовяне уже после отставки Секеча все же могли. Даже вроде договоренность с ростовским СКА, который должен был сдать «Карпатам» игру последнего тура, была...

- Мы-то договорились, но представители «Кубани», которая боролась с нами за сохранение прописки, завезли ростовчанам больше и те нас победили. Точнее, часть армейцев была готовы сдавать нам, а другие играли на победу. Команда там была разделена на два лагеря.

- Броварский тяжело переживал разлуку с футболом?

- Да. И еще хорошо, что его тогда сразу пригласили в статусе играющего тренера в самборский «Спартак». Но в том и заключался феномен этого человека, что даже к команде областного чемпионата у Броварского было отношение одинаковое, что и к «Карпатам». «Лева, ты столько сыграл в высшей лиге. Откуда у тебя столько задора?» - спрашивал. Броварский ответить не мог. И только со временем я сам пришел к мысли, что это такого склада человек. Лева тогда действительно поднял самборскую команду на те высоты, которых они не видели ни до, ни после того. Меня Броварский тоже перетянул туда, когда из-за травмы на профессиональном уровне играть уже не мог. Работал в «Спартаке» старшим тренером. Лева у меня в подчинении был. Я еще следил, чтобы он режимил (улыбается).

- Правда, что вы до сих пор обижены на Бориса Рассихина за то, что он вас выставил на злосчастный матч в Кутаиси в 1981-м, который завершился для вас тяжелой травмой?

- Да так я шучу, когда Борис Андреевич говорит, что он из меня футболиста сделал. «Вы меня и похоронили, - говорю. - Если бы не вы, я бы в то Кутаиси не поехал. Никто, кроме вас, меня бы не упросил». Мы тогда с Юркой Дубровным за сутки до игры еще экзамены в институте сдавали, после них сели на самолет, прилетели в два или три ночи, а днем уже играли. Собственно, одно наложилось на другое – дорога, недосыпание, усталость. Тот страшный момент до сих пор у меня перед глазами. Мы выбегали в контратаку. Бежал один, передо мной был только центральный защитник, а крайний несся за спиной. Не доходя до угла штрафной двух-трех метров, замечаю, что соперник стелется в подкате. Думаю, поставлю ногу, мяч ударится в опорную и проскочу. Так обычно и бывает. Но защитник грубо прыгнул прямо в колено. Перелом всего связочного аппарата – крестообразные, передние, задние, боковые связки, мениск.

Накануне я уже хорошо понимал, что должен служить в армии и поэтому необходимо возвращаться в московское «Динамо». За мной охотились представители ЦСКА. Однажды сидим с женой в ресторане в центре Львова. Неожиданно к нашему столику подходят два милиционера и два солдата. «Вы Думанский?» - спрашивают. «Нет» - только они вышли, я взял ноги в руки и удрал. Понимал, что военные банально перепутали фамилии. Собственно, после этого и начал созваниваться с тренерами московского «Динамо». Договорился и должен был уже уходить, но Борис Андреевич попросил поехать на последний выезд. Согласился, а потом сбился со счета, сколько операций перенес. На последнюю, очень дорогую, семь лет назад собирались деньгами ребята из «Карпат». Петр Дыминский тогда помог, покойные Броварский и Андрей Баль. Всем очень благодарен. Оперировался в Москве. Вставили мне искусственный сустав, протез фактически.

- В 1982-м вы все же вспоминаетесь в протоколах матчей с участием московского «Динамо»...

- Сыграл семь матчей чемпионата и один в Кубке. Каждый из них – на уколах. Точнее, не на уколах. Оно ведь как получалось? После игры колено наполнялось жидкостью. Через двое суток отек немного угасал, но следующие два дня готовился и колено снова становилось большим. Вот и получалось, что перед игрой жидкость, или бурсит по-научному, приходилось снова откачивать. Врач команды Зоя Миронова тогда сказала: «Смотри, доиграешься – занесут инфекцию и останешься инвалидом на всю жизнь. Надо делать операцию». Согласился. Прооперировали мениск, но не заметили, что связок нет вообще – ни передней, ни задней. Потом мне объяснили, что в течение полутора месяцев без футбола связки немного приросли и поэтому разрыва снимок не показал. Потому и говорят, что диагноз надо ставить сразу после полученной травмы.

Неудивительно, что восстановив тренировки, чувствовал постоянные боли. Уехал из Москвы, был прооперирован еще раза четыре. Вырезали оба мениска. Вернулся во Львов и получил приглашение от Николая Самарина – выступать за СКА «Карпаты». Хватило меня на целых три матча. После этого сказал: «Хватит».

- Как получилось, что осели не в родной Москве, а во Львове?

- Прижился здесь, почувствовал, что здесь мой дом. Меня прекрасно приняли. Да и сколько я в Москве жил? До 17-ти. Фактически, детство там провел. Вся сознательную жизнь была связана со Львовом. Общаться с родными тоже не мешало ничего. Кроме того, во Львове я в 1978-м женился, имел здесь уже свою семью. Правда, прожили мы недолго, всего семь лет. Жена Светлана умерла молодой, в 30 лет, от рака легких.

Очень мне тогда было трудно. Даже хотел вернуться в Москву. Но родители жены, сестра помогали воспитывать семилетнего сына Алексея, поддерживали меня. Да еще и нашел работу, решил, что здесь мой самый близкий друг Броварский. В Москве же из ближайших родственников остались только мама и брат. Оставшись, в 1988 году начал работать тренером в училище физкультуры, а через пять лет после смерти Светланы женился. Собственно, живем с Натальей поныне. В 1989-м родился второй сын Дмитрий, а младшему Ивану сейчас 17. Оба учились в нашем спортинтернате. Средний, Дима, поехал в Польшу, два года играет за команду второй лиги. Сыновья тоже, кстати, играют на позиции правого защитника. Причем это не я им советовал. Сами определились.

- Как у детского тренера у вас достаточно известных воспитанников – Иван Павлюх, Андрей Сапуга, Григорий Ярмаш, Максим Фещук, Владимир Федорив...

- Правду говорят, что самым запоминающимся является первый выпуск. Кроме упоминавшихся вами Павлюха и Сапуги, в нем был еще Олег Гарас. Все они поиграли на серьезном уровне, Гараса даже признавали лучшим новичком российской лиги. Очень талантливые ребята – Евгений Шмаков, Гриша Ярмаш.

- Ярмаш с юных лет был в академической группе Павла Яковенко в Киеве...

- У меня он два года тренировался, в течение 1998-1999-го, только потом поехал в Киев. Хороший парень. И как человек, и как футболист. Трудяга, он никогда не играл ярко, но объем работы выполнял огромный. Грише немного не повезло с антропометрическими данными, но он компенсировал недостатки трудолюбием. Ярмаш очень хорошо учился. Это тоже важно, ведь тем ребятам, которых к науке невозможно загнать и палкой, трудно дается тактика, те футбольные составляющие, где нужно включать мозги. Поэтому сейчас мы стараемся, чтобы тренировки не были препятствием обучению в школе, чтобы одно не компенсировалось другим. Хороший футболист должен быть развит гармонично.

Уверен, того же Ярмаша Юрий Вернидуб держит в «Заре» именно из-за интеллекта. Григорий не всегда попадает в состав, но остается важной составляющей коллектива. «Есть желание уйти? - как-то спрашиваю Ярмаша. - Ты уже немолодой». «Олег Дмитриевич, мне нравится, какая там атмосфера. Условия контракта я выполняю «от» и «до». Зачем от добра искать добра?» Парень думает.

- Работа детского тренера в Украине не слишком прибыльная. Это если не работать в академиях ведущих клубов или не торговать людьми...

- Согласен. Зарабатываю немного, а других подработок нет. Хотелось бы получать больше, но где? Самое главное – я привык к этой сумме денег и мне ее хватает. Зарабатываю мало, но стабильно.

- Тренировать взрослые команды не хотели?

- Броварский, возглавив в начале 2000-х «Карпаты», предлагал быть его помощником. Но в возрасте, близком к 50-ти, не рискнул. Хотя, может, стоило.

- Бизнесом не занимались?

- Ни в коем случае. Из меня такой бизнесмен, что работал бы разве в минус семье. Оставался в стороне даже тогда, когда ребята ездили в Польшу, что-то покупали и перепродавали. Это не мое.

- Олег Дмитриевич, что думаете о нынешних отношениях между страной, в которой вы родились и страной, в которой живете?

- Люди делят сферы интересов. Могу сказать, что мне во Львове всегда было комфортно. Как в советские времена, так и сейчас. Говорю то на русском, то на украинском и никто меня за это не упрекает. Но знаю, что на работе надо использовать исключительно государственный язык. Может, мой украинский не совсем чистый, но я стараюсь. Надо уважать законы государства, гражданином которого ты являешься.

- Александр Филяев, Борис Рассихин, Геннадий Лихачев, Олег Родин - этнические русские, которые стали легендами «Карпат» и остались жить во Львове. Ваши родные тоже верят в то, что рассказывает пропаганда?

- Пытался пообщаться на эту тему с родственниками из Москвы. Было интересно, что думают они, точно так же, как вот интересно вам. Но потерял связь. Искал контакты и до сих пор не нашел. Не знаю, может куда-то переехали. Из близких уже все умерли, остались двоюродные братья и сестры. Они все старше меня, им сейчас где-то под 70. Раньше, когда приезжал в Москву в отпуск, родные постоянно шутили: «Ну что, бендеровец?» Смеялись, это несерьезно было. Хотя Западная Украина в их понимании – исключительно «бандеровцы». Меня даже спрашивали, есть ли в квартире пулемет. «Вы что, с ума посходили?» - отвечал.

- Матчи современных «Карпат» посещаете?

- Конечно. Ситуация непростая. Смена поколений, потому должны набраться терпения, пока команда станет опытнее и снова будет претендовать на высокие места. Опытные футболисты словно и есть, но хотелось бы, чтобы они играли, так как могут, а не как получится. Команда формируется не за год и не за два. Чтобы собрать монолитный во всех смыслах коллектив, тренеру нужно время. А пока в «Карпатах» вообще нет нападающего. Без него играть можно, но имея таких игроков, как сборная Испании. У нас своих Шави и Иньесты, к сожалению, нет.

- Виктор Леоненко в интервью нашему изданию возмущался, дескать, не верю, что в 45-миллионной стране нельзя найти хотя бы одного форварда уровня национальной сборной...

- Нет проблем. Пусть возьмет и найдет. Но проблема действительно существует. Нападающих нет. В «Карпатах» за последнее время на острие атаки пробовались разные ребята. Но одним не хватает уровня, другим задатков или здоровья. Раньше, когда ребята приходили в футбольную школу, сразу было понятно – вот хотя бы маленькая, но звезда. Сегодня почти все одинаковые. Спрогнозировать их футбольное будущее нереально. Видимо, причина в слабой подготовке. Что поделаешь, если домов в городах становится все больше, а количество спортивных площадок уменьшается. Индивидуальностей рождает исключительно дворовой футбол, а его сейчас у нас почти нет.

А еще детей отвлекают от занятий спортом компьютеры и особенно телефоны. Меня ужасает, когда дети, только у них появляется свободная минутка, сразу лезут в телефон – играют, звонят, сидят в интернете. Это ведь неправильно даже с точки зрения физиологии. Если человек все время на чем-то сосредоточен, он находится в постоянном моральном напряжении. Что взять с парня, который напряженный по шесть-восемь часов в сутки? Он истощается морально. В нашей школе даже существует запрет на пользование телефона во время обучения. У кого заметим телефон – отбираем до следующего дня. Нарушил второй раз – без телефона в неделю. В третий раз – на месяц. Предупреждаем родителей, чтобы потом не возникало недоразумений.

- Похоже, взрослым футболистам «телефонная зависимость» тоже мешает...

- Тоже так думаю. Ведь даже от постоянного созерцания на монитор что-то в голове плавится. Об играх вообще говорить не приходится.

- Зато нынешние футболисты пьют по сравнению с вашим поколением меньше.

- Уже и не знаешь, что хуже (смеется). Раньше пили, потому что не было таких штрафов, как сегодня. Сейчас футболист, которого заметили навеселе, может потерять ползарплаты. Вот ему и остается только с телефоном играть.

***

Фото автора и информационного центра ФК "Карпаты"