Пластун: Карпаты это очень тяжелый клуб, настоящая школа жизни

Защитник "Гента" Игорь Пластун рассказал о своем переходе в бельгийский клуб, а также выступлениях за болгарский "Лудогорец" и "Карпаты".

- В "Генте" ты получаешь больше, чем в "Лудогорце"?

- Да. Но и в Болгарии я не жаловался, там были хорошие бонусы. Перед сезоном владелец приезжал и говорил: "Выйдете в Лигу чемпионов – будет такой бонус, в Лигу Европы – бонус в два раза меньше". Когда мы вышли в Лигу чемпионов, я получил бонус в десять моих зарплат.

- После поражения от "Генка" Руслана Малиновского у вас сняли тренера, правильно?

- Да. И назначили нового.

- Переживаешь за свое место в основе?

- Нет. Зачем мне переживать, если я буду показывать уровень футбола, который должен показывать?

- А ты его показываешь?

- Показываю, однако знаю, что могу лучше. Это однозначно. Я еще не до конца в своей среде. Я имею в виду футбольную адаптацию.

- Кто сильнее – Игорь Пластун в "Генте" или в "Лудогорце"?

- Думаю, в "Лудогорце". Не мне судить, но, наверное, в Болгарии Игорь Пластун был более спокойным. Думаю, футболисты меня поймут. Я был уверен в себе, чувствовал себя прекрасно.

- Почему "Гент" так много пропускает? Сколько голов было пропущено по твоей вине?

- В нескольких голах была моя вина. Бывает, ты атакуешь, а тебе залетает после первого же удара. Почему так? Я не знаю. Значит, так должно быть. Я всегда говорил, что футбол – это футбол. Ты всегда должен анализировать и стараться быть на позитивной ноте. В какой-то момент, когда твое состояние плохое, ты берешь паузу. Но потом приходит осознание: "Игорь, если так продолжится, никому от этого хорошо не будет".

- Какие у тебя эмоции от вызова в сборную?

- Я уже много раз прокручивал это у себя в голове. Я к этому долго стремился, ждал этого, делал определенные шаги. Переход в "Гент" стал частью плана моего развития. Если футболист в чемпионате Бельгии показывает определенный уровень, его вызывают в сборную. Поэтому когда мне поступило предложение из Бельгии, я понял, что это станет для меня маленьким шагом к сборной. Я понял: если перейду и буду на хорошем счету в клубе, у меня появится шанс попасть в сборную. Я ставил себе эту цель и долго к ней шел. Сколько? С того времени, как завершил выступления за молодежную сборную – приблизительно в 23 года. Сейчас мне 28 лет. То есть без малого пять лет. Меня вызвали первый раз. Эмоции были самые положительные.

- С чем ты можешь их сравнить?

- Не буду говорить о каких-то эмоциях, которые я в своей жизни никогда не испытывал. На самом деле такого не было. Я всегда говорю, что самые большие эмоции у меня были в детстве, например – первые бутсы. Вот эти эмоции я запоминаю на всю жизнь. А с вызовом в сборную было так: "Фух. Наконец-то, я это сделал. Теперь идем дальше".

- Пребывая в сборной, тебе, наверное, хотелось дебютировать…

- Всему свое время. Не надо спешить или голову пеплом посыпать. Я новичок, только пришел. Да, в Италии я не получил игровых минут. Да, я думал, что могу их получить. Однако в то же время я понимал, что все будет зависеть от игры. А игра складывалась так, что центральных защитников менять было нельзя. Это нормально, это футбол.

- Кто сейчас самый сильный центральный защитник в сборной Украины?

- Я считаю, что Ярик Ракицкий. Его первая передача одна из лучших в Европе. Для меня он номер один.

- Андрей Шевченко, главный тренер сборной, был твоим кумиром?

- Думаю, Андрей Николаевич был кумиром для всех. Все смотрели на него, все хотели быть как он, и я не исключение. Я застал его футболистом, когда он вернулся в "Динамо". Он не помнит этого, но мы с ним как-то сцепились на поле, был эпизод. После этого я всем рассказывал: "А я с Шевой сцепился".

- А что произошло?

- Это был чисто игровой момент – мяч ушел, а он задел меня по колену. Я был молодой, думаю, покажу, что никого не боюсь.

- Часто ли занимаешься самокопанием?

- Бывает по-разному. Сейчас этого стало меньше по сравнению с тем, как было пять лет назад. Помню, я очень сильно переживал в "Карпатах". Это было из-за того, что мы редко выигрывали, был очень трудный период. В "Карпатах" я играл четыре года. На самом деле это очень тяжелый клуб, это настоящая школа жизни. Там постоянно какие-то пертурбации: то тренера поменяют, то президент скажет, что будет платить зарплату в два раза меньше. Там ты постоянно не знаешь, куда бежать, что делать. Я все время с этим мирился, работал, играл и тренировался. Но за последние полгода в команде я на каком-то душевном уровне чувствовал, что должен уйти. Я думал: "Игорь, если ты не уйдешь, все остановится. Ты должен уйти". И летом я ушел, как только поступило предложение от "Лудогорца".

В "Лудогорце" была идентичная ситуация. Был первый и второй год. Во время второго я играл абсолютно все игры, но в какой-то момент почувствовал: "Игорь, надо идти". Мне не сильно нравился уровень чемпионата Болгарии. Я не знал, как это сделать – я просто почувствовал. Через некоторое время поступило предложение от "Гента", который заплатил ровно столько, сколько нужно было. С "Лудогорца" уйти не так легко, но все сложилось, как должно было.

Несмотря на это, период пребывания в "Карпатах" я вспоминаю с теплотой на душе. Это было фантастическое время, фантастический город, все было прекрасно. Но в футбольном плане… Если ты профессионал и хочешь большего, для тебя там иногда очень сложно.

Не стану считать, но за те четыре года, пока я был игроком "Карпат", у клуба было шесть-семь тренеров. Это очень сложно. А почему меняются тренера? Потому что что-то идет не так, команда проигрывает и так далее. Кроме того, бывало, что команда не понимала, почему сменили тренера.

- Например?

- Игор Йовичевич. Когда команде сообщили, что, скорее всего, его снимут, мы были в шоке. В одном из интервью я говорил, что за этого тренера мы двумя ногами, за него мы будем стоять до конца.

- Ты нашел ответ на вопрос, почему сняли Игора Йовичевича?

- Нет. И всех донимала эта нестабильность. Только ты начинаешь что-то строить, как в один день кто-то говорит, что, может, тренера уберут. А потом из-за плохих результатов ты понимаешь, что так и произойдет. Это очень давило на команду. Думаю из-за этого, в том числе, не было хороших результатов.

- Не могла ли команда прийти к президенту Петру Дыминскому и поговорить о ситуации с тренером?

- У нас не было такого выхода. Собраться, пойти… Куда пойти…

- Доступа к президенту вообще не было?

- Был. Например, когда я узнал об интересе "Лудогорца", то нашел способ связаться с Петром Петровичем. Я не помню как, но я нашел телефон его секретаря, позвонил и сказал, что хочу связаться с Петром Петровичем. Меня соединили.

- Ты волновался?

- Да. Я понимал, если он скажет твердое нет, то я останусь в "Карпатах". Дело не в том, что я не хотел остаться в этом клубе – я хотел расти. Разговор был следующим. Я сказал: "Петр Петрович, я точно знаю, то есть официальное предложение. Я вас прошу, пожалуйста, рассмотрите его. Я хочу расти, хочу сменить обстановку". Он сказал: "Не волнуйся. Эти вопросы я буду решать лично, твое дело – играть в футбол". Я поблагодарил и попрощался. Вот поэтому период выступлений за "Карпаты" я вспоминаю с теплотой. Лично ко мне там люди всегда относились очень хорошо. Вы знаете, какая слава ходит о "Карпатах"… Что там плохо обходятся с футболистами, не платят зарплату… Со мной все было честно, по пунктам.

- Но ведь обрезали зарплату?

- Обрезали. Но не именно Игорю Пластуну – такова была ситуация в клубе. Президент решил и сделал это.

- Ты знаешь, почему?

- Насколько мне известно, второй владелец клуба, которому принадлежало 50% акций, не исполнял обязанности перед командой.

- Кто? О ком идет речь?

- Опять же, насколько мне известно, Игорь Коломойский. На сто процентов я не знаю.

- Ты говоришь, что в "Карпатах" было все прекрасно и одновременно с этим называешь это время самым сложным.

- В плане футбола там было сложно. Мы не показывали результат, который хотели. Повторюсь, я из-за этого очень переживал, сильно копался в себе. Сейчас, когда в Бельгии также начался тяжелый период, жена успокаивает и говорит: "Игорь, ты себя не видел в "Карпатах". Со стороны было видно, как я переживал. Вот это школа жизни, а не то, что со мной там как-то неправильно поступали.