Футбол Ефима Школьникова: о боксёрской кличке, автокатастрофе Буковины и внештатной работе в Израиле

В украинском футболе есть немало известных тренеров, снискавших за годы работы любовь и уважение многотысячной армии болельщиков. Один из них – Ефим Школьников, который оставил о себе добрую память в родном Чернигове, Виннице и Черновцах. Интересно, что в команды каждого из этих городов в качестве наставника он приглашался по несколько раз – настолько ценили его профессиональные и человеческие качества курировавшие их люди. Ценили тренера и в других клубах, где он трудился.

Спустя тринадцать лет после ухода Школьникова в мир иной автор этих строк обнаружил в своем архиве три истории из его тренерской биографии, о которых специалист ему рассказывал. Каждая из них публикуется впервые.

"МЕНЯ ПРОЗВАЛИ КАССИУС КЛЕЙ"

- Когда я был молодым начинающим тренером, нередко приходилось бороться с необъективным судейством не совсем педагогическими приемами, - вспоминал Школьников. - Мне запомнились два таких случая. Один из них произошел в Кировограде, где "Десна" играла с местной "Звездой". Во время атаки на наши ворота нападающий кировоградцев получил мяч, находясь в положении "вне игры". Оно было настолько очевидным, что ни защитники, ни вратарь "Десны" даже не пытались помешать атакующему. Однако отмашки арбитра на линии не последовало. Игрок же хозяев поля беспрепятственно приблизился к пустым воротам и оправил мяч в сетку. Когда судья указал на центр, нашему возмущению не было предела. Как же так, полный судейский произвол! После этого я решил отомстить лайнсмену. Делаю замену, выходя вместе с резервным игроком к кромке поля – якобы даю ему последние указания. Приблизившись вплотную к боковому арбитру, я незаметно ухватил его пальцами за тело. Мой щипок был настолько сильным и затяжным, что бедняга не мог даже вымолвить и слова. Он лишь стоял, выпучив глаза от боли. Думаю, что после подобной "процедуры" этот судья запомнил меня надолго.

А был еще случай. В одном из матчей второй лиги сезона-1981 "Десне" предстояло играть на выезде со стахановским "Стахановцем". Судить встречу должен был харьковский рефери Леонид Сизоненко, который перед этим хорошо запомнился "Десне" своей предвзятостью. Вот и в очередной раз он был в своем репертуаре. Сначала не засчитал чистый гол, забитый "Десной" в ворота хозяев, после чего тут же удалил с поля нашего игрока Бобарыко, пытавшегося выяснить у него причину столь нелепого решения.

Затем мы вновь добились успеха – и снова Сизоненко гол не засчитал. Более того, показал красную карточку еще одному футболисту "Десны" - Данилевскому. После такого поворота событий мы поняли, что расчитывать на забитый мяч нам не стоит. Дай Бог, думаем, вничью, 0:0, сыграть. Однако не тут-то было. За несколько минут до окончания матча судья усмотрел у нашего голкипера Киселева пробежку в собственной штрафной площади и назначил свободный. Соперники его разыграли и забили победный мяч.

Учитывая, что у меня ранее уже были случаи выражения протеста арбитрам, после окончания игры я не стал идти в судейскую, а отправил туда своего помощника Андрея Процко. Сам же поспешил в раздевалку успокаивать ребят, возмущение которых достигло высшей точки. Один из них, Устич, не выдержал такого произвола и рванул по коридору в судейскую комнату. Я – следом. Прибегаю – а он уже судье врезал. Что делать? Одной рукой я тут же начал оттягивать Устича, а на другой повис Процко. Но на этом страсти не улеглись: началась словесная перепалка между мной и Сизоненко. И надо же такому случиться: в этот момент державший меня коллега соскользнул с моей руки, которая словно свободный рычаг, через мгновенье угодила арбитру прямо в лицо. Тот сразу же рухнул на стоявший за его спиной шкаф.

Как только это произошло, боковые судьи (один из них был юристом по образованию) обрадовались: ну наконец-то Школьников попался! 15 суток уж наверняка ему гарантированы! "Юрист" на какое-то время покинул судейскую, вернувшись вскоре в сопровождении огромного детины, оказавшегося заместителем начальника местного уголовного розыска. Обвинив меня в хулиганстве, он начал было составлять протокол. "Фамилия?", - спрашивает. "Школьников", - отвечаю я. И тут же вспоминаю, что в соседнем городе первым секретарем обкома партии является мой однофамилец. Когда представитель закона хотел поинтересоваться, не приходится ли тот Школьников мне родственником, я не без пафоса ему ответил: "Это мой дядя". Прежняя строгость работника розыска тут же улетучилась, сменившись на нравоучительный тон. Дескать, ну как же вы могли, товарищ Школьников, проявить такую несдержанность, а? "Да, я понимаю, судьи – народ непорядочный, но разбираться с ними подобным образом надо не здесь", - резюмировал он. А напоследок замначальника "угро", словно подчеркивая свою благосклонность ко мне, демонстративно порвал заявление, написанное арбитром-"юристом". Правда, о происшедшем в Стаханове он сообщил черниговской милиции. Естественно, узнали об этом вскоре и в верхах власти. Помнится, после ближайшего домашнего матча "Десны" ко мне подошел один из руководителей Черниговского обкома партии и спросил: "Ты судью сильно ударил?" - "Да вроде сильно, он даже, кажется, упал", - отвечаю. "Молодец!" - сказал представитель партийного аппарата.

Однако избежать неприятностей после случая в Стаханове мне не удалось. Сначала пришлось получить взбучку от тогдашнего председателя Федерации футбола Украины Николая Фоминых, а затем уже держать ответ перед вышестоящими органами. Нас с Устичем вызвали в Москву на заседание СТК, на котором, помнится, присутствовали в основном пожилые люди. Никто из них, разумеется, на игре в Стаханове не был, так же как и не имел представления о случившемся. Тем не менее, обсуждение проходило довольно бурно. В результате было принято решение: за антипедагогический проступок отстранить Школьникова от работы, Устича – пожизненно дисквалифицировать, а судьям… разрешить продолжать обслуживание футбольных матчей. Решение же украинской Федерации футбола в отношении Сизоненко, принятое несколько раньше, было совершенно противоположным: дисквалифицировать. Ведь кроме "Десны" этот горе-рефери получил много нареканий и от других команд, которым успел насолить. Так что справедливость все же восторжествовала.

После стахановского случая один из коллег прозвал меня Кассиусом Клеем (это настоящие имя и фамилия легендарного боксера Мохаммеда Али). Эта кличка закрепилась за мной на целых три года.

АВАРИЯ ПОД ЗБАРАЖЕМ

В жизни Ефима Школьникова произошло немало событий, оставивших о себе память на долгие годы. Одно из них – в апреле 1989-го едва не закончилось для него трагически.

Это случилось во время выездного турне черновицкой "Буковины по маршруту Ровно – Тернополь. На следующий день после игры с ровенским "Авангардом" подопечным Школьникова предстояло стать участниками товарищеского матча в райцентре Дубно, приуроченного к торжественному открытию городского стадиона. Было решено, что на эту игру поедет смешанный состав – не игравшие накануне футболисты плюс несколько молодых ребят из резерва. В Тернополь же на подготовку к календарному матчу с "Нивой" в этот день должно было отправиться тринадцать ведущих игроков вместе со вторым тренером Валерием Богуславским. Однако когда автобус "Буковины" и служебный "рафик" были готовы к отъезду, Ефим Школьников на всякий случай решил поинтересоваться у команды, все ли в порядке с игровой формой. Узнав, что гетры у футболистов оказались разных цветов, наставник буковинцев предпочел в Дубно не ехать – дабы не позориться вместе со всеми. Руководить действиями "Буковины" отправился Богуславский, Школьников же занял его место в "рафике". Вряд ли мог он тогда предположить, что ожидает его в пути…

- В Тернополь выехало пятнадцать человек – тринадцать футболистов, я и водитель, - вспоминал Ефим Школьников. – Заняв место на переднем сиденье, я принялся за любимое дело – начал разгадывать кроссворды в "Огоньке". Казалось, все шло нормально: проехав большую часть пути, мы уже были у Збаража, что километрах в 16-ти от Тернополя. И тут водитель решил сменить кассету в автомагнитоле. Одно неловкое движение – и его рука неожиданно уходит в сторону на девяносто градусов. "Рафик" на какой-то миг становится неуправляемым. И вдруг – сумасшедший удар! Мотор тотчас же отвалился, а меня центробежной силой выбросило из машины в небольшую выемку у обочины. "Рафик" же, несколько раз перевернувшись, колесами вверх лег на меня. Точнее, на эту самую выемку, в которой я находился. Хоть основной удар приняла на себя земля, корпус автомобиля задел мою ногу. Травма, как выяснилось позже, оказалась очень серьезной. В тот момент, видимо, находясь в состоянии шока, я не почувствовал боли. Что помню – так это идеальную тишину, нарушаемую пением птиц. А вскоре послышались голоса ребят, многие из которых – Бобарико, Будник, Гузиенко, Задорожняк и другие получили различные травмы. А вот Гий, Олейник, Сарафинчан и Мглинец вообще не пострадали, отделавшись лёгким испугом. У Мглинца, правда, случился обморок после того, как он увидел меня неподвижно лежащим со стекающей изо рта струйкой крови.

На наше счастье, в тот момент по трассе проезжал "ЛуАЗ", который вез группу медицинских работников. Они мгновенно оказали первую помощь ребятам, мне же наложили "шину" из нескольких веток и срочно отправили на этой же машине в тернопольскую больницу. Мне повезло: заведующий травматическим отделением в свое время работал в Чернигове и посещал футбольные матчи. "Вы случайно не родственник Школьникова, игравшего за "Десну" в 1965-м?", - спросил он как-то во время обхода. "Да, это я и есть", - говорю. А знаете, что такое свой человек (да ещё и завотделением в медицинском учреждении!) в чужом городе? Большое дело! За мной тотчас же была закреплена санитарка, и естественно, стало больше внимания. А тем временем в Черновцах разнеслась весть о моей… гибели. Причем, якобы я погиб вместе с начальником команды Владимиром Воронюком, который на этот выезд вообще не ездил. Оказалось, что дезинформацию сообщили пассажиры рейсового автобуса Луцк – Черновцы, видевшие аварию.

Когда же выяснилось, что "похороненный" на самом деле жив, первый секретарь Черновицкого обкома партии Николай Нивалов позвонил своему тернопольскому коллеге, после чего я оказался под присмотром медицинских светил – профессоров, академиков.

На первый взгляд, процесс заживления (а у меня было повреждение головки бедра) проходил очень интенсивно. Мой знакомый завотделением радовался, как будто за досрочную сдачу "обьекта" его ожидает орден. Через три-четыре недели меня собирались выписывать, хотя, как позже выяснилось, ни один врач не имел права этого делать. Ведь после травм, подобной моей, больные должны находиться на стационарном лечении не менее полугода. В общем, я уже собирался было стать на костыли, что, как вы понимаете, могло повлечь за собой серьезные последствия. Но к счастью, как раз в это время по просьбе Нивалова в Тернополь приехал заведующий ортопедическим отделением одной из черновицких больниц, являющийся опытнейшим специалистом в этой области. Его приезд оказался как нельзя кстати, так как в тот день я должен был впервые пойти на костылях. Случись это – и мог бы оказаться инвалидом на всю жизнь. Дело в том, что снимок, сделанный на старом ренгеновском аппарате, не показал наличия отколовшегося от головки бедра сегмента. Он-то и мог сыграть злую шутку с моим здоровьем. Слава Богу, все обошлось.

Два с половиной месяца я пролежал на больничной койке в Черновцах, затем в течение месяца находился под присмотром врачей Киевского научно-исследовательского института ортопедии и травматологии. Кстати, во время пребывания в нем я получил… звание заслуженного тренера Украины. Приложил к этому руку мой воспитанник, игрок киевского "Динаио" и сборной СССР Олег Кузнецов. Как-то посетив меня, он выразил негодование: "Григорыч, а почему вам до сих пор не присвоили звание заслуженного? Кроме меня вы ведь многих воспитали – олимпийского чемпиона Тищенко, "сборника" Вишневского, Панчишина". Каким же было мое изумление, когда через несколько дней, открыв "Спортивну газету", я узнал, что мне присвоено столь почетное звание. Оказывается, Олег жил по соседству с председателем Республиканского комитета по физической культуре и спорту Михаилом Бакой. Вот и поднял этот вопрос перед ним…

А на костылях я ещё где-то с полгода ходил. Однако это обстоятельство не мешало мне ездить с "Буковиной" на выездные игры и даже… бегать. Да-да, именно бегать. Причем, делал это я так ловко, что многие не могли удержаться от смеха. Кстати, костыли не мешали мне и мячом жонглировать. Это, поверьте, получалось у меня не менее эффектно.

"ЖАЛЕЮ, ЧТО НЕ ОСТАЛСЯ В "ХАПОЭЛЕ"

В тренерской биографии Ефима Школьникова был период, о котором украинским любителям футбола практически ничего не известно. Речь идёт о его визите в Израиль, где он едва не остался работать в должности наставника "Хапоэля" из Кфар-Сабы.

- По окончании первого круга сезона-1993/94 в высшей лиге, когда я работал в винницкой "Ниве", решил немного отвлечься от клубных проблем и откликнулся на приглашение моего давнего товарища, известного в прошлом хмельницкого рефери Олега Вайнберга, отдохнуть в Израиле, - рассказывал Школьников. - Мой отдых был в разгаре, когда как-то прогуливаясь по пригородам Тель-Авива, случайно набрёл на две футбольные базы. Одна из них принадлежала тель-авивскому "Хапоэлю", а другая – команде из Рамат-Гана. Я узнал расписание тренировок и стал их регулярно посещать.

"Что, уже успел соскучиться по футболу?", - спросил как-то мой приятель.

"Признаться, да", - говорю.

"А не хотел бы ты здесь поработать?", - поинтересовался он.

"Неужели в Израиле это возможно?".

"Я готов тебе в этом помочь, только если ты и впрямь этого хочешь", - заверил мой хмельницкий товарищ.

Я тут же вспомнил о "Ниве" с ее каждодневными проблемами и понял, что работа в Израиле – прекрасный шанс "соскочить" с винницких забот, от которых дома шла голова кругом. Да и с курирующим команду мэром города отношения при этом не пришлось бы рвать. В общем, подумал – и решился.

Вскоре Вайнберг познакомил меня с влиятельными людьми, среди которых был руководитель всех хапоэлевских команд Израиля, играющих в высшем, первом и втором дивизионах национального чемпионата. Прошло всего несколько дней и меня пригласили на переговоры в клуб "Хапоэль" (Кфар-Саба). Его президент встретил меня весьма дружелюбно и вопрос о моей работе в качестве главного тренера кфар-сабской команды был решен довольно быстро. Договорились так: в течение четырех месяцев я работаю тренером-консультантом, а затем занимаю пост покидающего клуб наставника. Был даже составлен проект моего будущего контракта, который должен был вступить в силу с 1 июля. И я принялся за работу. Естественно, реакция моего израильского коллеги, которого я должен был консультировать, была не лучшей. Он даже "забывал" со мной здороваться при встрече.

В общем, пребывал я в "Хапоэле" в роли этакого свободного волонтёра: к моим советам главный тренер не прислушивался, да и я ни за что не отвечал. Правда, заменить мне коллегу однажды пришлось. Это случилось, когда он приболел.

Все складывалось вроде бы неплохо. Однако телефонный звонок моей супруги Терезы из Чернигова, как оказалось позже, изменил планы относительно Израиля. Она напомнила, что 31 января у меня День рождения и в связи с этим неплохо было бы на несколько дней приехать домой – как-никак друзья соберутся, знакомые. Отпроситься у президента труда не составило и вскоре я прилетел в Украину. О моем приезде домой не знал никто, поэтому когда мне позвонил мэр Винницы Дмитрий Дворкис, я был очень удивлен. Он поздравил меня с Днём рождения и предложил встретиться: приезжай, мол, в Винницу, поговорим, ведь как-то не совсем хорошо получается. Я, конечно же, знал, к чему будет сводиться разговор, однако в Винницу все же поехал. Побеседовал с мэром, а также с обеспокоенными моим уходом болельщиками "Нивы" и… в Израиль после этого уже не поехал. Потом долго жалел, что я изменил свое решение. Во-первых, этим самым я некрасиво поступил по отношению к президенту "Хапоэля", а во-вторых, в Виннице-то к лучшему ничего так и не изменилось.