Звериный оскал совка. Как Динамо со Спартаком сразу после взрыва на ЧАЭС в футбол играли

Сегодня Украина опять скорбит. 30 лет назад в 130-ти километрах от украинской столицы произошла одна из самых масштабных трагедий 20-го века – взрыв на Чернобыльской атомной электростанции. Авария отобрала 300 человеческих жизней сразу, а ее последствия наложили свой отпечаток на десятилетия. По мнению ученых, резкое ухудшение состояния экологии в результате трагедии на ЧАЭС в течение следующих 30 лет привело к почти ста тысячам смертей.

Специалисты до сих пор спорят, имели ли право строить те, кому эта идея пришла в голову, столь мощную атомную электростанцию ​​рядом с крупнейшим в Украине городом. Впрочем, главное преступление того кровожадного режима заключается в ином: больше недели информация о трагедии категорически замалчивалась. Более того, чтобы создать иллюзию порядка и спокойствия и не обострять распространенную слухами панику, партийные бонзы не отменили ни одного из массовых мероприятий, среди которых, кроме футбола, можно выделить «первомайскую демонстрацию» и велогонку мира, которая состоялась 6 мая.

Собственно, этот, продолжительностью в минуту сюжет советского телевидения дает понимание сути той человеконенавистнической империи, о которой некоторые плачут и поныне. Как себя ведет в подобных ситуациях цивилизованный мир, была возможность убедиться в марте 2011-го. Тогда произошел похожий по силе взрыв на атомной электростанции в японской Фукусиме. Власть государства сообщила о трагедии сразу. Так же немедленно начали эвакуировать людей из зоны в радиусе 20-ти километров.

Зато в Киеве менее чем через сутки после взрыва на ЧАЭС играли в футбол. Ничего, что на трибунах Республиканского стадиона собралось 82 тысячи человек, а соперниками были две сильнейшие команды СССР – местное «Динамо» и московский «Спартак». Ради всепоглощающей лжи допускалось даже рисковать здоровьем лучших футболистов.

27 апреля 1986-го. 19:00. Киев. Республиканский стадион. 82 000 зрителей

«Динамо» (Киев) - «Спартак» (Москва) - 2:1

Голы: П. Яковенко 17 Беланов 22 (пен.) – Родионов 86

«Динамо»: Чанов, Бессонов, Балтача, О. Кузнецов, Демьяненко (к), В. Рац, П. Яковенко, Яремчук, Заваров, Евтушенко (А-др Щербаков 68), Беланов (Баль 85)

Тренер – Валерий Лобановский

«Спартак»: Дасаев (к), Г. Морозов, Б. Кузнецов, Хидиятуллин, Бубнов, Латыш (Шалимов 85), Е. Кузнецов, Волгин, Новиков (Суслопаров 65), Черенков, Родионов

Тренер – Константин Бесков

Судьи: В. Кузнецов (Омск) – В. Белоусов (Волжский), Н. Захаров (Владимир)

Матч тот проходил по привычному для «Динамо» образца 1986 года сценарию. Бешеного темпа на старте поединка гости не выдержали и Павел Яковенко точно пробил метров с 25-ти низом. В себя соперникам киевляне прийти не дали. Буквально через пять минут Николай Латыш сбил в своей штрафной Анатолия Демяненко, арбитр указал на точку, а Игорь Беланов не промахнулся – 2:0.

После перерыва Ринат Дасаев дважды спасал ворота после ударов Александра Заварова и Беланова, а Иван Яремчук из удобных позиций дважды промахивался. И лишь незадолго до финального свистка, когда хозяева под влиянием тотального превосходства на мгновение потеряли концентрацию, Сергей Родионов пробил с близкого расстояния под перекладину – 2:1.

Впрочем, спортивная составляющая матча в контексте нынешней даты интересует только опосредованно. Общаясь с участниками поединка, просил их восстановить в памяти прежде всего детали, связанные с Чернобылем.

Анатолий Демяненко, капитан «Динамо»:

- Перед выходом на поле мы не знали о взрыве вообще. Точнее, слухи были, но нас успокаивали, дескать, маленькая авария, волноваться не стоит. «Спартак» - принципиальный соперник, поэтому настраивались на серьезную борьбу. И получилось ведь. Показали хороший футбол и победили. Помню, что тогда стояла теплая весенняя погода. Дышалось легко, то есть, понять, что случилось какое-то экологическое бедствие, было нереально.

Победив, мы даже сильно не радовались, поскольку через пять дней должны были играть финал Кубка кубков против мадридского «Атлетико» в Лионе. Понимание начало приходить только тогда, когда прилетели во Францию. Каждый телеканал демонстрировал кадры с руинами и подписывал картинку Чернобылем. Начали допытываться у переводчика, что произошло. «Трагедия страшная, - отвечает тот. - Чернобыльская станция взорвалась. Последствия могут быть очень плохими». Насколько плохими – никто из нас не понимал. Больше всего волновались за родных и друзей. Даже не понимали, как в дальнейшем следует себя вести. К счастью, наши семьи вывезли из Киева еще до возвращения домой.

Вадим Евтушенко, нападающий «Динамо»:

- Перед матчем нам никто нам ничего не рассказывал. Выиграли 2:1, домой нас не отпустили, а сразу на автобусе повезли на базу. Только по дороге краем уха услышали, что Васильевич рассказывает кому-то из тренеров, дескать, что-то случилось в Чернобыле. На следующий день мы вылетели в Москву и готовились к матчу с «Атлетико» на базе московского «Динамо». Нас вывезли из Киева и отгородили от информации.

Прилетев в Париж, увидели на мониторах в аэропорту, что показывают Украины – взрывы и руины. Не видео, а фотоснимки. Журналисты начали засыпать нас вопросами, а у нас ответов не было. Расспросить ничего не могли, ведь мобильных телефонов тогда еще не было. Потому когда возвращались в Киев, еще не знали, что в наше отсутствие семьи как могли эвакуировались. Точнее, в Украину возвращалась только часть состава, ведь большинство игроков во главе с Лобановским остались в Москве, присоединившись к сборной, которая готовилась к чемпионату мира. Когда приехали в Киев, встречали нас много людей. Они несли нас от поезда до автобуса на руках. Но общая картина пугала: в городе остались одни мужчины. Женщин и детей не видно вообще.

Впрочем, времени на раздумья не оставалось. Футболисты, которые не попали в сборную, отправились на тренировочный сбор в Ужгород. Среди них был и я. Но как только наш самолет сел на закарпатской земле, нас встретил человек, который сообщил: «Евтушенко и Баль остаются в аэропорту и вылетают в Москву, в расположение сборной».

Василий Рац, полузащитник «Динамо»:

- Киев жил обычной жизнью: 27 апреля – футбол, 1 мая – демонстрация. Правда умело маскировалась. Это в Париже люди были напуганы. Валерий Васильевич, узнав, в чем дело, сказал, чтобы с журналистами на эти темы ни говорили вообще, а беседовали только о футболе. Но журналисты журналистами. Сидишь в гостиничном номере, щелкаешь с канала на канал, а там – только Чернобыль. Французского не понимает никто, но оно и без слов очевидно, что произошло что-то страшное. Мне было немного проще: тогда еще был холостяком, родители жили на Закарпатье. Там безопасно. А вот ребята пытались позвонить домой. И не очень ведь получалось.

Во время матча со «Спартаком» понять что-то было сложно – обычное солнце, обычный воздух. Это только потом, когда вернулись из Франции, начали прислушиваться к советам, что надо закрывать окна и пить для профилактики красное вино. Так и делали. Но пили в меру.

В любом случае мыслей, что надо покидать Киев и ехать от Чернобыля подальше, у меня не было. Может, потому, что времени на панику не оставалось. После Лиона 12 футболистов «Динамо» переехали в Москву, чтобы готовиться там к чемпионату мира. Потом – Мексика. Повезло, что в течение первого месяца после взрыва ЧАЭС в Киеве нас почти не было. Да и тогда, когда были, тоже везло. Говорят, что после аварии ветер понес радиацию не на Киев, а в направлении Беларуси.

Иван Яремчук, полузащитник «Динамо»:

- Накануне матча краем уха слышали, что что-то там в Чернобыле произошло. Но жили будущим финалом Кубка кубков. И встречи со «Спартаком» - это всегда важно. Думали: авария то и авария, что там может случиться? Осознание пришло позже, когда узнали, какие масштабы этой трагедии. Удивлялись, как вообще можно было играть в футбол, когда в ста километрах случилось такое горе. Это дикость.

Понимаю тренеров: они ограждали нас от всякой не связанной с футболом информации, чтобы мы лучше подготовились к встрече с «Атлетико». Однако были ведь люди, которые должны позаботиться и о здоровье людей, учесть все опасности. Это хорошо, что нам повезло и последствий от участия в том матче не было. Во Франции же волновался уже даже не за себя, а за маму с братом, которые жили в Киеве.