Александр Кержаков: "Тo Kerzhakov"? Слышал"

Причины поражения на Евро, «to Kerzhakov», советы Морозова и свежесть перед новым сезоном — Александр Кержаков дал первое интервью после возвращения из Польши, объяснив, что произошло в июне и почему об этом надо как можно скорее забыть.


— Как вы провели последние пару недель? Чем занимались?
— Пытался восстановиться психологически, игры не смотрел. Первое, что увидел, — Италия против Англии. До этого просто ничего смотреть не мог.

— Любой футбол?
— Да. Следовательно, и газет не видел, и передач, которые касались разборов полетов, тоже, потому что реакция была понятна, и грязь эту выслушивать не хотелось.

— В Питере все было спокойно?
— Когда выходил на улицу, все было нормально, люди адекватно реагировали. Только благодарили. Понятно, что, может быть, это реакция на то, что они из Питера и так относятся к нам, но негатива я не услышал. Может быть, и готовился к тому, что какие-то вещи могут быть, но ничего. И это хорошо.

— Вы улетели из Польши сразу после игры, не дожидаясь самолета сборной. Хотелось побыстрее исчезнуть?
— Со мной были родные — мама, папа, дочка. Так что взяли и полетели сразу, чтобы им было комфортнее.

— Помните, что происходило в раздевалке? Адвокаат прошел, сказал всем спасибо?
— В раздевалке сказал, что не получилось. Конечно, все еще долго сидели, не переодевались. Какая еще реакция может быть после такого?

— Что-то хуже, чем в тот вечер, с вами в футболе случалось?
— Надеюсь, что это был самый сильный удар, хуже уже ничего не будет. Сложно вообще сказать, почему так. Начали очень хорошо. Единственное, чего не хватило, — добиться в последней игре положительного результата. Всего лишь один гол, который поменял бы все: и настроение болельщиков, и результат. Вот его не хватило.

***

— Речь Аршавина в отеле слышали?
— Видел. Как раз сейчас смотрел какую-то передачу («Зачем мы играем в футбол» на Первом канале. — Прим. ред.) и до этого в новостях.

— Вас так провоцировать не пытались?
— Нет.

— Как по-вашему, требовать с Андрея и команды извинений правильно?
— Если и извиняться, то за то, что он сказал, а не за результат. Как мы можем извиняться за результат, если мы сделали все, что могли? Так получилось, что добиться результата не удалось. Хотя, наверное, в большей степени первая игра с чехами дала повод для такой реакции, которая потом была.

— Что случилось с вами лично? Били больше всех, как и обычно, но ничего не залетало?
— Не знаю. Так получилось, что не удалось забить. Было несколько выгодных моментов с теми же чехами, но там и без меня голов хватило, а в остальном не считаю, что упустил какие-то стопроцентные варианты. Это футбол. Я делал все, что мог.

— Кому сложнее всего было объяснить, что произошло? Дочке?
— Да нет, дочка нормально ко всему отнеслась. Ей главное, что со мной все в порядке.

— Не хочу пересказывать миллион шуток в ваш адрес, но вот газета «Гардиан» придумала слово «to Kerzhakov».
— Что-то слышал, да.

— Надеюсь, вы к этому с юмором отнеслись?
— Так а как мне относиться, если у них слов в запасе не хватает? Я могу им еще добавить, мне это проблем не составляет. На то и есть газеты. Я себя ни с кем не сравниваю, но тут увидел, как в последней игре Криштиану Роналду тоже не попал по воротам семь раз, и ничего, никакого глагола не появилось.

***

— Причины случившегося вы уже для себя определили?
— Сложно сказать. Играли-то достаточно неплохо. Наверное, просто сами упустили возможность в матче с поляками сделать все, что было нужно. Это была единственная ошибка, когда все побежали забивать второй гол и пропустили контратаку после обреза. Единственный момент! Можно же было решить все вопросы тогда. А в чем причины? Мы играли не хуже греков, но они забили, а мы нет.

— Дик Адвокаат в числе прочего до отъезда успел сказать, что гордится своей работой. Вы его работой гордитесь?
— Я не хочу оценивать его работу, могу только свою.

— Смотреть на то, что происходило в конце игры с греками, когда по воротам начали бить Анюков и Денисов, было немного странно, согласитесь?
— Наверное, потому, что чего-то не получалось, хотелось переломить фарт, чтобы залетело, и они что-то пытались найти. Ничего же не получалось, все сбивалось перед штрафной в кучу, нужно было что-то делать. Время вообще летит очень быстро, когда проигрываешь.

***

— Когда стало известно об отставке Фурсенко, что подумали? Справедливо?
— Справедливо — несправедливо... Не хочу оценивать. Это решают другие люди. Я в этом плане не могу ничего советовать и определять. Наверное, все зависело от результата и от того, что вообще происходит в футболе. Многим же что-то не нравится.

— Формулировка «Не вышел из группы — заявление на стол» — правильная?
— Наверное, ее нужно было озвучивать раньше. Если бы всем сказали так еще до Евро, было бы правильно. Но я, повторюсь, не хочу обсуждать все это. Понятно, что эмоции, понятно, что, может быть, мы задали еще до Евро очень высокую планку в играх с Уругваем, с Италией.

— Итальянцы, кстати, сборную России за 0:3 после полуфинала благодарили. Может, нам тоже пинка под зад не хватило?
— Не то чтобы так. Если брать тот же матч с Италией, то там все могло закончиться 0:3 и для нас, будь они поудачливее и забей свои голы. Играли мы с ними практически на равных, да и на Евро выглядели хорошо, но так бывает, что кто-то оказывается сильнее. Это же футбол. Не всегда должны выигрывать мы, как бы этого ни ждали. Такого не бывает.

— Перед восьмым годом этого, кажется, все-таки ждали чуть меньше, чем сейчас.
— Я не помню, как тогда было. Может быть, сказался состав группы, может, еще что-то. Я не подходил к Евро шапкозакидательски и понимал, что будет сложно. Но за команду я отвечать не могу, только за себя.

***

— Сейчас всех нас ждет как минимум новый президент РФС и новый тренер сборной. Уже прикидывали, кто бы это мог быть?
— Нет.

— Россиянин, иностранец?
— Кого назначат, тот и будет. Что тут гадать?

— Газзаев, Спаллетти — как вам такие фамилии?
— Ну, если бы был Спаллетти, я бы был доволен. Я знаю, как он работает, и понимаю, что это был бы плюс для сборной. Хотя Газзаев тоже тренер очень высокого уровня.

— А если новый президент РФС, например, возьмет и вернет все обратно на весну-осень, удивитесь?
— Ну, думаю, что до такого маразма все-таки не дойдет.

— Настроения закончить со сборной у вас не было?
— У меня — нет. В сборной играют те, кого вызывают, те, кто достоин там быть, по мнению тренера.

— Но личный выбор же все равно есть.
— Есть, конечно. Но для меня сборная — это всегда честь представлять свою страну. Когда-то это получается сделать так, чтобы обрадовать болельщиков, когда-то нет, но я отдаюсь на поле по максимуму.

— Новый отборочный цикл — это будет подъем из ямы?
— Я бы не сказал. Просто очень много всего нагнетается. Да, мы могли выйти, да, наверное, мы заслуживали выхода по игре и по тому, что показывали до Евро, но зачем делать трагедию? Да, выйти из группы не удалось, и это еще и потому неприятно, что на последней игре было очень много наших болельщиков, но жизнь-то на этом не заканчивается. Будут еще отборочные циклы, потом чемпионат мира в России. Да и вообще скоро все забудется. Начнется Олимпиада, и найдут новых антигероев, как бы прискорбно это ни звучало.

— Кальян или какой-нибудь отель в центре Варшавы все равно будут периодически вспоминать.
— Ну так гостиницу-то не мы выбираем. Это бред очередной! Жены, родственники, еще что-то. Спросили же — можно? Можно! Сказали бы, что нельзя, не было бы возражений. И почему люди должны отказываться видеться с родными, детьми? Это вообще никакой проблемы не создает, если ты в выходной день можешь увидеть свою семью.

— Кто-то считает, что лучше закрыться в лесу на месяц, и тогда будет результат.
— А если не будет, что тогда скажут?

— Раньше считалось, что это работает.
— Ну а когда?

— В условном 60-м жен к футболистам, наверное, не пускали.
— Ну, давайте это не будем вспоминать. У нас не так много заслуг в футбольной истории, чтобы мы оборачивались назад и говорили, что так, как тогда, было бы лучше. Что было бы лучше? Каждый тренер знает, как для его команды лучше. Чего говорить?

— В общем, этим летом имела место переоценка.
— Я думаю, что да. В какой-то мере просто накрутили. Нужно проще относиться к вещам. До этого мы не вышли на чемпионат мира, а сейчас попали на Евро третий раз подряд. Все нормально. Да, могли сделать результат, который был в 2008-м, но не получилось. Так бывает. Это нормально, если команда выходит в групповой этап Евро и играет не ужасно. В какой-то момент нами гордились наши же болельщики. Так что все нормально.

— То есть определимся, что группа — это пока наш уровень.
— Сложно сказать. И не хотелось бы, но в какой-то степени да. По многим причинам: и по развитию, и по всему можно сказать и так.

— Победа на чемпионате мира в 2018-м пока отменяется?
— Ну, за 6–8 лет что-то можно изменить. Построятся стадионы, может быть, улучшится инфраструктура, вектор развития детского футбола. Очень много же снимается передач про хорошее и не так много про плохое. Лучше бы показали, как развивается футбол не в Москве или Питере, а на периферии, где тренер за свои деньги приносит мячи и на горбылях ребята тренируются. Почему это не показывают, чтобы понять сущность спорта в России, и футбола в частности?

***

— Как, кстати, дела с вашей школой?
— Сейчас вроде бы должны перевести очередные документы, но это все очень долго. Даже если есть желание и есть возможности, это все равно затягивается уже на 2, 5 года. Таковы правила: есть много бумажной волокиты.

— Это бюрократия или процедура такая?
— Процедура. У нас для того, чтобы получить землю, нужно перевести ее из одного в другое, из другого в третье, потом на аукционе выиграть тендер, потом выигрышный тендер опять перевести, потом отдать под строительство, потом начать строить. Это все непросто и долго. Я думал, будет намного легче, но не собираюсь отказываться и буду идти до конца.

— Ух. Вы этому явно не полчаса в месяц посвящаете.
— Конечно. И рад, что мне это удается.

— Интересно, конечно, если у вас это занимает уже 2, 5 года, сколько бы у тех, кто не играет в сборной и «Зените», заняло.
— Ну, это сложный момент, потому что в принципе можно идти и другим путем. Можно было просто выкупить участок земли, пусть не этот, но другой. Может, это было бы и легче, но нельзя забывать, что я хочу сделать не школу имени Александра Кержакова, которая будет принадлежать мне, и все. Я хочу сделать школу имени Морозова, которая будет принадлежать городу. Сделать это для Питера, для ребят. Мне, повторюсь, это нужно не для себя. Если бы я это для себя, с выгодой какой-то, все можно было бы организовать иначе. Я же хочу сделать так, чтобы это развивалось и осталось. Чтобы дети играли и это было им доступно.

— Сроки уже какие-то есть?
— Пока нет. Когда начнется строительство, когда землю передадут и туда заедет, грубо говоря, первый бульдозер, тогда и можно будет говорить.

***

— Вы в последнее время советы Морозова часто вспоминаете?
— Я их вообще всегда помню. И не только советы — его манеру ведения тренировок, реакцию на все.

— Не хватает?
— Не то что не хватает. Просто если перенести нынешнюю молодежь в те времена, то они бы поняли, что такое на самом деле сложно.

— А им сейчас легко?
— Не знаю. Сейчас отношение более спокойное. Тогда с молодыми футболистами разбирались очень просто, можно было даже без разговоров — все было ясно по реакции.

— Боюсь представить, что будет в вашей школе.
— Ха-ха. Просто я бы вряд ли мог себе представить, что после какого-то упражнения лягу на траву и буду говорить, что мне тяжело. Такого у Юрия Андреевича бы точно не было. То есть он бы, может, и промолчал, но на следующий сбор меня бы уже точно не взял.

— В общем, это тоже вопрос пинка под зад.
— Нет. Просто все знали, что такого не должно быть и позволять такого себе нельзя.

***

— То, что сейчас будет происходить со сборниками в клубе, можно назвать реанимацией?
— Да все нормально. Наоборот — даже легче стало. Не в психологическом, а в физическом плане, конечно. Не было большого отдыха, держали себя в форме, и сейчас нагрузки переносятся очень легко.

— В предварительной версии календаря «Зенит» в самом начале опять ждет большая восьмерка.
— Ну, я пока только про четыре игры знаю — «Амкар», «Рубин», ЦСКА и «Спартак». И хорошо, пусть так.

— Вы-то все-таки с февраля без отпуска.
— Ну, что поделать, будем работать. Все реально.

— Ваш следующий официальный матч пройдет на самарском стадионе «Металлург». После 60 тысяч зрителей в Варшаве и 30 тысяч россиян во Вроцлаве как это будет?
— Это же не в первый раз. Слава богу, что нам удается играть на таких стадионах и при таком скоплении болельщиков в той же Лиге чемпионов. Но мне также радостно и когда приходят полные стадионы на игры российского чемпионата, на Суперкубок. Я уверен, что в Самаре будет полный стадион. Там любят футбол.

— Тогда не могу не спросить: по чемпионату России реально соскучиться?
— Да я вообще скучаю по футболу, неважно, какой он. Чемпионат России — мой чемпионат, я играю за свою любимую команду. Хочется выиграть снова. Как по этому можно не скучать?