Максим Левицкий: "Давал автографы в КПЗ"

Бывший вратарь сборной Украины Максим Левицкий много чего повидал в жизни: взлеты, падения, даже во французской тюрьме побывал. Сегодня 36-летний страж ворот продолжает выходить на поле – он играет в клубе третьего российского дивизиона «Торпедо-ЗИЛ». Футбол ему не надоел. Да и говорить о любимой игре готов часами.

– В межсезонье на одном из интернет-сайтов мелькнула информация, что Максим Левицкий завершил карьеру.

– Знаете, я зачехляю перчатки с 2005-го, когда расстался с московским «Динамо». Однако предложения продолжают поступать. Для себя так решил: пока кому-то нужен – буду играть. Чувствую силы, желание, мозги в порядке наконец.

– Но не в третьем же дивизионе? На мой взгляд, для экс-вратаря сборной Украины – это удар по имиджу.

– Не согласен с вами. В «Торпедо-ЗИЛ» я не просто вратарь, а играющий тренер. Сейчас есть возможность понять: мое это дело или нет? Да и задача интересная. Возродить легендарную торпедовскую команду с нуля и добраться до Премьер-лиги России.

– Раньше вы хотели заняться футбольным менеджментом.

– Человек предполагает – Бог располагает. У нашего (и украинского, и российского) футбола катастрофические пробелы в организации. Присматриваюсь, что можно изменить, как можно иначе строить работу в клубе.

– Для этой работы обязательно нужно образование?

– Образование никому не помешает. Хотя... мой отец в последние годы своей трудовой деятельности занимал должности, которые априори подразумевают высшее образование. Папа его не имел, но за счет колоссального опыта знал больше многих украинских министров, работая по охране труда в горной промышленности в Крыму. Ведь до этого отец десять лет спускался в забой.

А тренеры? Аргентинец Билардо был гинекологом и выиграл чемпионат мира. Журналист Салданья тренировал сборную Бразилии, последний пример – переводчик Моуринью... Высшее образование просто дает возможность совершенствоваться и узнавать новую информацию. Главное – стремление обучаться.

– Известно, что вы уже готовите себе надежную смену.

– Если речь идет о сыне, то он начинал в школе московского «Спартака», затем мы переехали в другой район Москвы, и он перешел в ФШМ при «Лужниках». Играет, тренируется, стремится стать вратарем. Летом ему исполнилось 14 лет, поэтому менять специализацию уже поздно. Буду рад, если из парня выйдет толк, но на футболе жизнь не замыкается. Это я ему говорю постоянно.

– В симферопольскую «Таврию» вы пришли сразу после чемпионского сезона-1992. В чем феномен той команды? Случай, фарт, откровенная недооценка крымчан киевским «Динамо»?

– Я прошел с «Таврией» два сбора накануне первого украинского чемпионата. Затем подъехал Олег Колесов, и главный тренер Анатолий Заяев понял, что в 19 лет я не смогу конкурировать за место в «основе», и отправил играть на первенство Крыма. Однако обстановку в «Таврии» я знал изнутри. Это была команда! С фантастическим чувством взаимовыручки и духом коллектива. Опытные футболисты травили байки, мол, мы вместе пили и играли – мастерство-то не пропьешь (смеется). Накануне «золотого» матча с киевлянами «Таврия» пять дней сидела на базе, но ребята больше восстанавливались, чем тренировались. А поехали во Львов и зубами вырвали победу. Игорь Волков, Сергей Шевченко с улыбкой воспоминали: «Когда мы получали чемпионские грамоты, там уже были вписаны фамилии игроков «Динамо».

– Анатолий Заяев – личность неординарная, уже ставшая легендой для Украины. Сейчас он эксперт в различных СМИ, где нещадно критикует Милевского и Алиева. А каким Анатолий Николаевич запомнился вам?

– Во-первых, я благодарен Заяеву, что он поверил в меня. Действительно, это очень специфический человек. Не все его поступки казались мне адекватными. Злился, обижался на тренера. Однако с годами понял: Заяев – психолог с талантом организатора. Кстати, еще один пример специалиста без образования. На тот момент его понимание футбола оказалось лучшим в Украине.

– В «Таврию» вы пришли «шкилей-макароной», как сказали бы одесситы. За счет чего удалось набрать вес, мышечную массу?

– После первого медобследования Заяев просто ужаснулся. При росте 190 сантиметров, весил я... 63 килограмма! Такова природа, конституция тела. Отправили меня в тренажерный зал и прописали препараты. Впрочем, я больше делал вид, что их принимал. «Химией» ведь и убить себя можно. Пытался набрать вес за счет натуральных продуктов. На детском питании сидел, на геркулесе.

– Кто же контролировал этот процесс?

– Тренеры, врачи. Мне выписали препарат для десантников. Забыл, честно говоря, его название. Печень мне при этом здорово «поели», потом пришлось долго выводить продукты распада. В конце концов Анатолий Николаевич плюнул на эту «химию», отвел меня в столовую на базе и приказал поварам: «Этому мальчику по целой тарелке мяса – три раза в день!».

– 1990-е годы прошлого века именуют лихими. В украинском футболе хватало криминала. Взять хотя бы взрыв в Донецке, когда погиб президент «Шахтера» Ахатъ Брагин. Это случилось как раз во время матча с «Таврией». Что можете вспомнить как непосредственный участник тех событий?

– Реальное чувство страха. Пожалуй, это самое отчетливое воспоминание. Шла 3-я минута, и раздался взрыв. Наш оператор Владимир Абраменко находился неподалеку от президентской ложи, ему чуть ноги не перебило вентиляционным коробом. Болельщики рванули через ограждение, а мы продолжали играть. Судья просто растерялся. Я уже не выдержал и заорал Геннадию Орбу, у которого был мяч: «Выбей его ко всем...» Гена выбил, мы кинулись в раздевалки. Помню, как высокие милицейские чины из Донецка убеждали продолжить игру. Мол, ничего не произошло, никто не пострадал. Хорошо, что нас сопровождали на выездные матчи милиционеры из Крыма. Они-то и запретили выходить на поле. Спустя месяц вернулись в Донецк и разошлись с хозяевами по нулям. Однако выходить на поле «Шахтера» было не по себе.

– Криминал как-то коснулся футболистов «Таврии»?

– Меня Бог миловал. Игры сдавать никто не предлагал. А вот в клубе специфические личности иногда появлялись. Мы как-то пытались показать свой характер. Если не ошибаюсь, в 1996-м произошла «разборка» прямо на базе: Игорю Волкову два ребра сломали... Думаю, вы знаете, в каких местах сейчас находится бывшее руководство «Таврии». Я тогда их предупреждал: сколь веревочке не виться, а рано или поздно укоротят.

– Самый запоминающийся матч в составе крымчан?

– Вы и сами его легко вспомните. Осенью 1998-го мы принимали киевское «Динамо» – суперкоманду с Шевченко и Ребровым в составе – и к 60-й минуте в мои ворота влетело три мяча. Все, что ни били динамовцы, – все залетело. И тут на Лешу Осипова снизошло вдохновение. Он забил и с правой ноги, и с левой, и головой – редкий случай в футболе. Мы раскрепостились, команда поймала кураж, переполненные трибуны погнали вперед, да и киевляне уже начали думать о предстоящем матче в Лиге чемпионов. В концовке Шовковскому откровенно повезло, Саша Гайдаш должен был забивать победный мяч. Впрочем, ничья 3:3 для нас была сродни победе, такой праздник Симферополю устроили!

– Многие футболисты перебрались из украинского чемпионата в российский. Вы не стали исключением.

– У меня в контракте, который я переподписал в 1998-м, был пункт с указанием, что если появится серьезное приглашение, то меня отпустят. Благодаря тренеру Анатолию Коробочке трудоустроился в Новороссийске.

«Таврия» для меня – настоящая школа! Судите сами: из любительского коллектива перескочил прямо в высшую лигу. Шишек набил столько... но меня терпели. Недаром говорят: любой вратарь должен свое пропустить. В Россию я уже уходил сложившимся кипером.

– Уже через каких-то полгода персоной Максима Левицкого заинтересовались топ-клубы бывшего СССР.

– Когда новороссийский «Черноморец» пошел в гору, ко мне действительно многие проявили интерес. В клубе рекомендовали агента – Константина Сарсания. Костя тогда искал вратаря в «Сент-Этьен», у французов сорвался вариант с Романом Березовским. Вскоре ваши московские коллеги-журналисты передали номер телефона Вячеслава Грозного – помощника Олега Романцева в московском «Спартаке». Вячеслав Викторович без лишних сантиментов дал понять: «народная команда» нуждается в услугах вратаря Левицкого. Дальше – больше. Вечером на базе сижу, отдыхаю. Заходит второй тренер Юрий Аджем и приглашает в кабинет к главному тренеру Анатолию Байдачному: «Тебе будут в 18.00 звонить». Больше ни слова. Захожу, Байдачный передает мобильный, смотрю украинский номер, на связи – Леонид Буряк. Леонид Иосифович звонил по поручению Валерия Лобановского, который хотел видеть меня в Киеве.

– Голова от предложений кругом не пошла?

– Было дело (смеется). Поговорил с ребятами из «Черноморца», попросил совета. В итоге вместе мы рассудили, что дома поиграть я всегда успею. Выбрал Францию. Мы с Сарсания уже готовились к вылету из Москвы, оформили визы. Оставалось перекантоваться сутки в гостинице. Уже за полночь раздался стук в двери. На пороге стояли представители одного из московских клубов – не вижу смысла сейчас его называть. Дают мне бумагу и просят написать сумму личного контракта. Чтобы отстали – написал в два раза больше, чем предлагал «Сент-Этьен».

– Сумма отпугнула ночных гостей?

– Они совершенно спокойно согласились. Мол, доигрывай контракт в Новороссийске (он заканчивался в конце 2000-го), зимой перейдешь к нам и будешь «в шоколаде». Признаться, я испугался. Просто по-человечески. Те деньги были для меня космическими. Нет, скорее, галактическими!

Но я все же решил уехать во Францию и, несмотря ни на что об этом не жалею. В «Сент-Этьене» поработал с известным тренером Джоном Тошаком. Посмотрел, как выстраивают на Западе тренировочный процесс, как футболисты ведут себя в быту.

– Все шло хорошо. Вы играли в основном составе представителя элитной французской лиги, но вскоре оказались за решеткой. История с поддельным паспортом прогремела на всю Европу.

– Мне исполнись 28 лет. Однако именно «паспортная история» сделала из мальчика в розовых очках настоящего мужчину. Жизнь стукнула кувалдой, начал понимать: не все правда, что говорят. Первые четыре месяца играл с украинским паспортом, но в клубе было шесть легионеров не из стран Евросоюза, а на поле выходить могли лишь трое.

– Неужели при получении новых «корочек» не заподозрили фальши? К тому же украинская Конституция исключает двойное гражданство.

– Думаю, подвело полное незнание каких-либо иностранных языков. Хотя читал, что европейский паспорт можно получить, прожив в стране пять лет. Мне же сделали – греческий – за три месяца. Показали документы из полиции. Дескать, все законно.

– Почему именно греческий?

– Видимо, так быстрее получалось. Конвейер-то у них налажен. Бразильцам делали португальский, остальным – греческий. Скандалы, если помните, и по другим чемпионатам прокатились. У Эду в лондонском «Арсенале» были проблемы.

– Каким образом всплыла информация о вашем паспорте? Кто-то «просигнализировал»?

– «Просигнализировал», как вы выразились, бывший тренер «Сент-Этьена» Робер Нузаре. Когда мы обыграли его новый клуб – «Тулузу», тренер заявил, что у бразильцев точно «левые» паспорта, да и Левицкого не мешает проверить. Человек искал свою выгоду.

Дальнейшие события развивались с калейдоскопической быстротой. Привезли меня во французскую федерацию футбола, культурно сообщив, что полиция хочет задать несколько вопросов. Мой адвокат Андре Буфар предупредил: после показаний тебя задержат.

Так я оказался в... У нас это называют – КПЗ. Психологическое давление, методы допроса были серьезными. «Беседа» продолжалась пять часов. Видимо, хотели выйти на конторы, которые штампуют паспорта. Мне же сразу сказали: «Ваша вина в том, что поставили подпись».

– Сколько в общей сложности провели во французской КПЗ?

– В восемь вечера меня задержали, в одиннадцать утра дали подписать бумагу об освобождении, но с предписанием явиться в лионский суд.

– С дознавателями общались через переводчика или приходилось и самому изъясняться по-французски?

– В тюрьме мне сразу же предоставили переводчика – русскую женщину, которая лет десять прожила во Франции и специализировалась именно на уголовных делах. Она даже помогала мне, давала паузу, что-то подсказывала. Это потом, на суде в Лионе, предоставили переводчика-француза, владевшего русским чуть лучше моего французского. Там были проблемы, судья несколько раз вскипал, не понимая, о чем я хочу сказать.

– В стенах КПЗ вас узнавали?

– Более того, жандармы принесли пачку газеты «Экип» с фотографией моего задержания на первой полосе, попросили поставить автограф. Даже рука устала.

– Можно сказать, отделались легким испугом?

– Ну, два месяца дисквалификации я получил, французы не высылали трансфер, я на тот момент подписал контракт с московским «Спартаком».

– На суд летали уже из России?

– Так оно и было. Дали мне четыре месяца условно. Однако по случаю выборов президента Франции объявили всеобщую амнистию. Плюс 20 тысяч евро штрафа, которые я так и не заплатил.

– Из принципа?

– Здесь бюрократические проволочки вмешались. Бумаги-то мне никто не прислал.

– Не боитесь, что вновь задержат где-нибудь в аэропорту во время паспортного контроля?

– Боялся первое время. Думал, вновь арестуют. Однако сейчас во Францию спокойно летаю по Шенгенской визе.

– Правда, что вы могли «заиграться» за сборную России?

– Шумиха пошла из прессы. Позже начальник «Спартака» Валерий Жиляев прямо спросил: «Играл бы за Россию?»

– Но ведь к 2001-му вы уже сыграли несколько матчей за сборную Украины?!

– Товарищеских, заметьте. Дебютировал сразу в Лондоне. На «Уэмбли» планировали сыграть последний матч в истории старого стадиона. Мы уже видели, как демонтируют фасад. Ощущения грандиозные! За восемь минут на поле я пару раз мяч от ворот вводил, но благодаря этому матчу и уехал во Францию. «Сент-Этьену» нужен был вратарь национальной сборной.

– И все-таки вы ушли от вопроса...

– А такой вопрос уже в июне 2001-го был снят с повестки дня. Украина дома играет с Уэльсом. Счет – 1:1. До конца матча остается две минуты. Нужно вырывать победу, вдруг со скамейки кричат: «Макс, Макс». Я подгоняю Калиниченко: «Беги, мол, раздевайся». А Максим смеется: «Нет, это тебя зовут».

Валерий Васильевич думал о перспективе – «заиграть» нужного человека. Смотрел вперед даже в такой момент – поэтому он и великий тренер. В Киеве я ходил на стадион «Динамо», положил цветы к памятнику Лобановскому.

– Стыковые матчи со сборной Германии за путевку на чемпионат мира-2002 до сих пор остаются темным пятном в вашей карьере. Или я ошибаюсь?

– Не ошибаетесь. С позиции времени я понимаю, насколько же мы беспечно относились к своему здоровью. Профессионализм! В «Спартаке» к осени я набрал очень хорошую форму. И тут неприятность – гнойный бурсит правого локтевого сустава. Доктор Ярослав Линько меня осмотрел и за голову схватился: как все запущено! Операция в Киеве под общим наркозом. Потом улетел в Москву, еще месяц провалялся в больнице. А тут Лига чемпионов, отборочные матчи. Форму я набирал уже через игры.

Часто пересматриваю голы в Дортмунде от сборной Германии. Из четырех два я просто обязан был брать. Еще неизвестно, как игра сложилась бы. Да и в Киеве мог свои ворота сохранить на «ноль».

– По-моему, тактика немцев читалась еще до поединков в Киеве и Дортмунде.

– Конечно! Валерий Васильевич все предвидел. На многочисленных теоретических занятиях мы разбирали действия немцев, моделировали игру. Лобановский выработал план – опустить мяч и перекрыть фланги. Но это в теории. С первых минут в Дортмунде пошли навесы, подачи и две-три «машины» на меня неслись. Это были не просто подачи с фланга, а удары. Сейчас так бьет Саша Алиев. У меня просто не хватило здоровья, постоянно опаздывал. После драки кулаками не машут. До боли обидно, что подвел Лобановского.

Впрочем, и немцам надо отдать должное. Мне тренер вратарей сборной Михаил Михайлов рассказывал, что легендарный Зепп Майер (наставник по работе с вратарями сборной Германии) в Киеве всю игру простоял за моими воротами, досконально отслеживал мою игру, мои ошибки.

–До матчей с Бундестимом не было чувства обреченности?

– Вот такого точно не было. Мы настраивались на борьбу. В Киеве на поле вышли: 90 тысяч на трибунах и весь стадион желто-синий. Наоборот, прилив сил почувствовали. Три выхода один в один в киевском матче не использовали. Вспомнил я слова Гарри Линекера: «Играют 22 футболиста, а побеждают всегда немцы».

– На ваш взгляд, обязательно каждому футболисту национальной сборной исполнять гимн и держать руку на сердце? Патриотические нотки – дополнительный настрой?

– Мы знали, что гимн Украины перед матчем будет исполнять Александр Пономарев. Я попросил распечатать слова из интернета, выучил и пел вместе с «Олимпийским». Хотя гимн, рука на сердце – все это сугубо индивидуально.

– Тем не менее сегодня вы уже гражданин России. Шансов вернуться в сборную Украины не было?

– В 2005 году я играл в московском «Динамо». Мы неплохо стартовали, и мне передали информацию из Киева, что за моей игрой наблюдает Олег Блохин. Однако в «Динамо» существовали проблемы с легионерами, и я получил российский паспорт. Признаюсь, не верил, что в 32 года вновь позовут в сборную.

Максим ЛЕВИЦКИЙ

Родился 26 ноября 1972 г. в городе Шахты Ростовской обл. (Россия)

Воспитанник ДЮСШ «Таврия» (Симферополь)

Игровое амплуа – вратарь

Выступал за: «Таврию» Симферополь (1992—1999 гг.), «Черноморец» Новороссийск, Россия (1999—2000, 2003—2004), «Сент-Этьен», Франция (2000), «Спартак» Москва, Россия (2001—2002), «Динамо» Москва, Россия (2004—2005), «Сибирь» Новосибирск, Россия (2005—2006), «Терек» Грозный, Россия (2007), «Ростов», Россия (2008), «Торпедо-ЗИЛ» Москва, Россия – с 2009-го

Достижения:

Чемпион России-2001

Бронзовый призер чемпионата России-2002

За сборную Украины в 2000—2002 гг. провел 8 матчей, в которых пропустил 10 мячей.