Виктор Гришко: Третьяк на поле меня иногда едва не доводил до инфаркта

Выступая в начале 90-х за «Трабзонспор», он стал самым успешным в истории украинским легионером в турецком чемпионате. С вратарем Гришко на последнем рубеже обороны наивысшего взлета за время своего существования достиг «Черноморец». Впрочем, это обертка, которую помнит, наверное, каждый болельщик с не очень большим стажем. Однако мало кто знает, что карьера Виктора Гришко могла оборваться совсем рано, через личную трагедию. В этом интервью UA-Футболу Виктор Васильевич рассказывает, что так бы и произошло, если бы не терпение тренеров «моряков» Прокопенко и Альтмана.

В данном разговоре господин Гришко выглядел максимально откровенным. Перед тем, как проявить себя в Одессе, Виктор Васильевич длительное время выступал за дубль «Динамо», удачно заменил травмированного Сивуху в «Металлисте» Лемешко. Вспомнили мы, как «Черноморец» в Кубке УЕФА победил «Вердер», а «Трабзонспор» сенсационно обыграл «Астон Виллу». Интересно, что в Турции наш сегодняшний гость работал под руководством нынешнего тренера «Бешикташа» Шенола Гюнеша. Поэтому эти воспоминания совместили с мыслями о турецких перспективах Дениса Бойко.

Не могли мы обойти периода работы господина Гришко в современном «Черноморце», где он был и директором ДЮСШ, и наставником главной команды. Специалист объяснил, почему вынужден был прекратить сотрудничество с родным клубом полностью. Собственно, тем для разговора было немало.

- Виктор Васильевич, в Одессу вы попали в довольно зрелом возрасте – 23 года. До того вся взрослая практика ограничивалась коротким пребыванием в «Металлисте». Признайтесь, рассчитывали, что что-то в «Черноморце» получится?

- Конечно. Дело в том, что в Одессу всегда приезжал с удовольствием. Мне нравились и город, и команда. Всегда наблюдал за игрой «Черноморца» с особым вниманием. Хотя, безусловно, больше всего хотелось пробиться в «Динамо». В школу киевлян попал еще девятиклассником. До того, переехав из родного Кривого Рога, заканчивал столичный спортинтернат. Но вы ведь понимаете, какой тогда у Валерия Лобановского был выбор. На все позиции, не только на вратарскую.

Пробиться в основу было сложно, поэтому и искал варианты. Может, и в Харькове после хорошего дебюта в 1982 году остался бы. Но возраст был призывным, как раз закончил институт, боялся, что заберут в Москву. Собственно, вариант с ЦСКА вырисовывался вполне реальным. Этого мне как-то совсем не хотелось. Словно и знал людей, вместе за сборные выступали. Но в Москву не тянуло и все. Не лежала душа. Может, потому, что город большой. А когда не лежит душа, то насиловать себя не надо. Чтобы достичь успеха в каком-то деле, человек должен чувствовать внутреннюю свободу. Поэтому даже возможность перейти в ереванский «Арарат» тогда казалась интересной.

Но решил вернуться в Киев. Однако сколько можно за дубль выступать? В какой-то момент осознал, что еще год-два и остановлюсь в росте. А пробиться в команды высшей лиги тогда было непросто. Одна шестая часть суши, а команд только 16. Впрочем, предложений по состоянию на начало 1985-го было немало – снова с «Арарата», московского «Торпедо», того же «Металлиста».

- Почему выбрали именно «Черноморец»?

- В момент, когда должен был принимать решения, в Киеве как раз проходило совещание с участием тренеров украинских команд высшей и первой лиг. Мне почти одновременно позвонили Евгений Лемешко и Виктор Прокопенко. Предложили после окончания совещания встретиться. Признаюсь, тогда даже не представлял, как эти две встречи совместить, поскольку запланированы они были почти на одно время.

Однако получилось, что сначала поговорил с Лемешко. Евгений Филиппович сразу предложил возвращаться в Харьков. В принципе, я был не против, поскольку те полгода в «Металлисте» в 1982-м дали мне немало. Тренер прекрасный, человек своеобразный. Но главное, что Лемешко – человечный, сердечный. Не согласен с теми, кто говорил, что Филиппович – жесткий. Он четкий и справедливый. Мне всегда было понятно, что он требует, каким должно быть отношение к работе… Но буквально через десять минут встречаюсь с Прокопенко. Виктор Евгеньевич сказал, что с «Черноморца» идет Юрий Роменский и соответственно вратарская позиция остается вакантной. Сразу согласился. Был счастлив, что в Одессе на меня обратили внимание.

- Учли, что в Харькове жесткая конкуренция? Ведь в «Металлисте» тогда уже был не только Юрий Сивуха, но и Игорь Кутепов...

- Не этот фактор был решающим. Понимаете, я люблю воду. Жизнь не такая длинная, чтобы чем-то жертвовать. Живя, надо получать удовольствие. Как мы живем, так играем. Мы отдаем на поле немало сил и эмоций. Их надо как-то восстанавливать. Море для меня – это жизнь. На море мне, чтобы набраться вдохновения, достаточно одного или двух часов. Вода стягивает с меня всю негативную энергию. Я этого не мог объяснить – чувствовал внутренне. Еще с тех пор, как нас из Киева отправляли сюда на лечение в санаторий имени Чкалова. Да, это была зима, а в Одессе в это время холодно, туманы. Но это не мешало чувствовать внутреннее тепло. Даже от общения с этими своеобразными людьми.

Поэтому и обрадовался, что смогу находиться в Одессе постоянно. Даже сейчас, оставляя город по делам дней на десять, чувствую потребность сюда вернуться. Чтобы побывать рядом с морем, пройтись этими улицами, пообщаться. Собственно, потому и играл в Одессе с сердцем, хотелось, чтобы эти люди, которые приносят столько положительных эмоций, тоже получали удовольствие от моей игры.

- Но вы ведь родились в Кривом Роге. Ребята из этого города обычно учились играть в футбол в областном центре, в Днепре.

- Карьеру я начинал там, где Олег Таран, Коля Федоренко – в Орджоникидзе (со 2 апреля 2016-го городу вернули историческое название Покров – авт.). Городок небольшой, около 50-ти тысяч населения, но там хорошая футбольная школа, из которой вышло немало сильных игроков. Дело в том, что там сильный тренерский состав. Скажем, всегда с благодарностью вспоминаю своего первого тренера Анатолия Скачко, который сейчас живет в Германии. Собственно, с Орджоникидзе и уехал в Киев. Бредил «Динамо», но в тот период вратарей в команде было много – Витя Чанов, Витя Юрковский, Роменский, Сергей Краковский. С Мишей Михайловым мы даже в одной комнате жили.

- Лобановский на вас обращал внимание?

- Больше всего Валерий Васильевич мной заинтересовался, когда я уже уехал в Одессу. Находился с «Черноморцем» на первом сборе, как раз продолжалась кроссовая работа. Вызывает Прокопенко. «Витя, ты должен ехать на сборы с «Динамо», - говорит. Даже не понял, в чем дело. «Нет, ты должен ехать», - настоял Виктор Евгеньевич. И я поехал. Находился с киевлянами на сборах в Германии. По возвращении домой Лобановский мне сказал: «Хотел бы, чтобы ты остался здесь». Но я дал слово Прокопенко. «Спасибо, - отвечаю Валерию Васильевичу, - Но я пообещал, что буду выступать в «Черноморце». К тому же не уверен, что в «Динамо» буду играть, а не сидеть на скамейке».

Динамовский дубль первой половины 80-х. В центре - Виктор Гришко

Отдельные вещи, которые тогда со мной происходили, начал понимать, только когда сам стал тренером. Тонкости подготовки футболистов осознал лишь с годами. В ту плеяду игроков, что и я, входили Олег Кузнецов, Леша Михайличенко, Василий Рац, Валера Черников. Позже все они заиграли за основу. Но вспомните, как долго эти ребята были в дубле. Логику Лобановского понимаю. Когда людям дают шанс сыграть за основу, они действуют на эмоциях, которые часто не позволяют проявить всего, на что способен. Мастерство проявляется, когда эмоции утихают. Поэтому сначала в «Динамо» людей выпускали авансом, не спрашивая с них так строго, как с игроков основы. Также отсутствует давление со стороны прессы. Все понимают, что футболист молодой.

Но когда юноша появляется в основе постоянно, спрос растет. Не каждый молодой человек способен это давление выдержать. Лобановский это понимал и поначалу хотел, чтобы талантливые футболисты закладывали фундамент функциональной и тактической готовности, а параллельно следил, готов ли подопечный выдерживать все спектры, связанные с профессиональным футболом. Это правильно. Впрочем, в молодости такого понимания нет. Когда видишь, что на тренировках выполняешь все, что от тебя требуется не хуже, а иногда и лучше, чем постоянные игроки основы, то возмущаешься, дескать, почему меня не ставят. Это тренеры понимают, что в матчах с повышенным турнирным весом срываются иногда даже опытные футболисты. Не один игрок исчез, не выдержав давления.

Уверен, что на серьезном уровне должны выступать люди только со сложившимися характерами. Ибо все действия идут от головы. Если голова уставшая, устает и тело. Именно потому, что Лобановский это понимал и нас берег, большинство его подопечных задерживались в футболе надолго. Не исключаю, что если бы тогда остался, шанс Валерий Васильевич мне таки бы предоставил.

- Чанов после 1985-го играл еще долго.

- Он и Миша Михайлов. А я решил проявлять себя в Одессе. Это с переходом в Харьков получилось спонтанно. Юра Сивуха играл отлично. Но в ходе сезона-1982 он получил серьезную травму. Лобановский меня вызвал, объяснил ситуацию и предложил поехать в Харьков. Согласился и весь второй круг играл в «Металлисте», для которого это был первый после возвращения в высшую лигу сезон. Провел 12 матчей и, пожалуй, ни разу команды не подвел. Но и ко мне отношение тоже было прекрасным. Как со стороны руководителей, так и футболистов. Это тоже немаловажно, ведь за «Металлист» тогда выступали настоящие мэтры.

- Чего стоят только центральные защитники Виктор Каплун и Ростислав Поточняк.

- Поточняк – большой профессионал. Молчаливый, он всегда говорил спокойно и по существу. Подсказывал Ростислав вовремя и даже в самых сложных ситуациях не срывался, не проявлял эмоций. Это при условии, что я был молодым, всего 21, но давление со стороны старожилов не испытывал малейшего. Даже когда ошибался. В Харькове тогда не было даже намека на дедовщину.

- В своем дебютном матче в составе «Металлиста», который тогда играл против московского ЦСКА, вы пропустили на второй минуте.

- Александр Тарханов забил. Так сложились обстоятельства. Кажется, моей ошибки там не было. Но главное, что по итогам того чемпионата мы выполнили основную задачу – сохранили прописку в высшей лиге. Приятно было также, что пропускали крайне мало. В тех 12-ти поединках я пропустил всего 11 раз. За такой обороной вратарь чувствует себя очень комфортно. Да, забивали мы тоже немного, но в защите у нас все было хорошо.

Больше всего тогда впечатляло тренерское мастерство Лемешко. Отдельных замен Евгения Филипповича не понимали ни зрители, ни даже мы. Тренер был постоянно на эмоциях, всегда подсказывал, комментировал каждый эпизод. А потом берет и меняет одного из лучших в нашем составе. Для меня, молодого, такие шаги были настоящим шоком. Эти решения начал понимать только теперь, когда сам поработал тренером. Тогда же удивлялся, что человек, который выходил на замену, уже через две или пять минут оличался. Сразу! У Лемешко был невероятный тренерский дар.

- Звонил Евгению Филипповичу в декабре прошлого года на его 85-летие. Он сказал, дескать, раньше любил шутить, а в этом возрасте уже не до шуток.

- Проводили мы как-то контрольный матч с командой второй лиги. Сыграли откровенно плохо. Лемешко сказал нам все, что о нас думает. Сели в автобус, едем. Когда останавливаемся на светофоре. Рядом тоже притормозил ассенизатор. Евгений Филиппович это заметил и, сорвавшись с места, подошел к водителю. «Открой быстро окно» - говорит. Тот слушается. Филиппович сразу начал кричать водителю ассенизатора: «Поздравляю, коллега!» Тот смотрит и удивляется: «Какой я тебе коллега?» «Какой-какой? Вот ты дерьмо возишь и у меня тоже полавтобуса дерьма». Нас разорвало.

Конечно, иногда высказывания Лемешко выглядели оскорбительными. Но мы понимали, что это не со зла и никогда не обижались. Хотя в ярости Филипповичу не перечил никто. Он мог зайти в перерыве в раздевалку и засадить в угол бутсы, которые попадались под ногами. Но с кулаками на людей не бросался. Впрочем, в этой команде все были бойцами. Могли и ответить. Думаю, Лемешко это понимал (смеется).

- Евгений Филиппович не обижался на вас за то, что в 85-м вы пошли к Прокопенко, а не к нему?

- Нет. Он тоже все хорошо понимал. Я же считаю, что мой Ангел-хранитель указал мне правильный путь. С тех пор в Одессе уже более 30 лет. Хотя одесситом себя не считаю даже сейчас.

- Почему?

- Потому что здесь своя специфика. У меня есть друзья, коренные одесситы. Наслаждаюсь тем, как они мыслят, как говорят, как возмущаются. На совместных застольях, рыбалках, выходах на природу, игре в шахматы или в футбол слушаю этих людей и отдыхаю душой. Чтобы быть одесситом, здесь надо родиться и вобрать в себя этот колорит с молоком матери. Эти люди могут играть в футбол и одновременно заниматься чем-то другим, при этом оставаясь успешными в обоих направлениях. Одесситы знают об искусстве, музыке и футболе все. Чтобы рассмешить одессита, надо очень сильно постараться. Даже не каждому комику или сатирику это удается. Очень люблю Михаила Жванецкого. Уверен, что для того, чтобы написать то, что пишет он, надо родиться одесситом.

- В «Черноморец» вы пришли после того, как команда в 1984 году едва не стала бронзовым призером. Зато 1985-й, уже с вами в составе, «моряки» начали так, что хуже и не придумаешь. Достаточно вспомнить, что вы пропустили в первых шести матчах 18 голов...

- Причин этой неудачи было немало и даже не знаю, есть ли смысл о них рассказывать. Насколько мне известно, некоторые люди были недовольны тем, что им что-то недоплатили за четвертое место. Не исключаю, что кое-кто хотел сменить тренера. Что люди иногда отдавались на поле не так, как могли бы – точно. Конечно, такие коллизии приводили к изменениям в составе и стабильности в игре и результатах это также не добавляло. Это при условии, что выдающихся личностей в составе «Черноморца» тогда хватало. Взять хотя бы Владимира Плоскину или Василия Ищака. Они входили в число тех игроков, которые умели на поле все. И не только там, где играли, то есть, в обороне. Вася вообще начинал выступления на позиции нападающего, потом переквалифицировался в хавбека, а заканчивал защитником.

«Черноморец» тогда не мог реализовать свой потенциал через внутренние, не связанные с футболом трудности. Ломать – не строить. Команда достигает успеха только тогда, когда все причастные люди объединены одной целью. Все, начиная с человека, открывающего ворота на базе, повара и заканчивая игроками и главным тренером. Когда же возникают недомолвки, а коллектив делится на группки, сбоев избежать невозможно.

Красноречивым в этом аспекте для меня является пример московского ЦСКА. В 1981-м они собрали по меркам СССР команду звезд во главе с Вагизом Хидиятуллиным. Но объединить этих личностей в коллектив не удалось и в итоге команда едва сохранила прописку в высшей лиге. Наверное, люди не сошлись характерами, кто-то себя считал выше или лучше. Просто уметь играть в футбол мало. Надо, чтобы футболисты были объединены единой целью. Вот и у нас ситуация исправилась только тогда, когда некоторые завершил выступления, некоторые из команды ушли.

- Но вратарь, дебютирующий с 18-ти пропущенных мячей в шести матчах, рискует потерять моральное равновесие...

- Понимаете, я тогда едва не завершил карьеры вообще. Только вернулись с «Динамо» из Германии, как получаю страшную весть: мама и сестра отравились газом. После похорон поехал в Одессу, но собраться силами не мог. В течение недели находился, словно в тумане. Не понимал, что делаю, куда хожу, зачем мне это надо. Наверное, это состояние наложило отпечаток на игре. Мысли были далеки от футбола. Благодарен Виктору Прокопенко и Семену Альтману. Они вошли в мое положение и просто терпели. Понимаю, чего это тренерам стоило. Впрочем, в дальнейшем я ни Виктора Евгеньевича, ни Семена Иосифовича, ни команды «Черноморец» серьезно не подводил. Впрочем, не думаю, что был главным виновником неудач одесситов даже в тот сложный для меня период.

- Парадокс заключался еще и в том, что «Черноморец» плохо выступал в чемпионате СССР, но в Кубке УЕФА прошел немецкий «Вердер»...

- Собственно, это лучший показатель, что потенциал у команды был, но внутри коллектива происходило что-то непонятное. Перед ответным матчем в Бремене уступили в Москве «Спартаку» со счетом 0:6. Играли на «Торпедо», под дождем, но мыслями были уже в Германии. Вообще, не исключаю, что это были тренерские хитрости. Наш разгром, наверное, немного успокоил футболистов «Вердера». А команда у Отто Рехагеля по подбору исполнителей тогда была одной из сильнейших в Европе. Руди Феллер, Бруно Пеццай, Франк Нойбарт в то время считались звездами. Возможно, они нас немного недооценили и отыграть одесские 1:2 не смогли.

- После этого «Черноморец» еще и с мадридским «Реалом» потягался.

- Мы были в шаге от победы. После 1:2 в Мадриде дома сыграли 0:0, но могли вырвать победу. Витя Пасулько за восемь минут до финального свистка не забил каким-то чудом. Попади он тогда в «девятку», вышли бы в 1/8-ю. А «Реал» тогда мощным был – Мичел, Эмилио Бутрагеньо, Уго Санчес, Хорхе Вальдано. Мадридцы в итоге тот Кубок УЕФА и выиграли.

Вспоминаю, когда на «Бернабеу» Рафаэль Гордильо на первой же минуте открыл счет, Игорь Юрченко повернулся ко мне и сказал: «Ну, все. Витя, ты взял сетку?» «Какую?» - переспрашиваю. «Мячи нести». «Да пошел ты! Давай играй» - махнул рукой. И действительно, уже на шестой минуте Саше Багапову удался хороший удар, мы сравняли счет и успокоились. Мы тогда в Мадриде вообще не должны были проиграть. Если бы не досадная ошибка, когда мяч пролетел одному из наших защитников над ногой и Вальдано, выйдя со мной один на один, не забил второй раз.

- Виктор Матвиенко вспоминал в прошлогоднем интервью UA-Футболу, как в 1973-м на «Бернабеу» играли динамовцы. Говорил, что деморализующее на команду действовали даже трибуны, которые нависают над полем.

- Для нас это тоже было необычным. Моя же задача усложнялась еще и специфическим освещением. Первая и вторая трибуны нависают, будто балкон, а по всему периметру – прожектора. Когда мяч летел на уровне ламп, заметить его было нереально. Руки выбрасывал просто наугад. Но несмотря ни на что, ощущения от игры на этом стадионе невероятные. Создавалось впечатление, что зрители находятся рядом повсюду – над головой, за спиной и перед глазами. На наших аренах беговые дорожки, заборы. В Мадриде слышал, даже что мне говорили. Наверное, хорошо, что не понимал испанского.

Вместе с тем, не скажу, что атмосфера подействовала на меня хоть как-то. Тренеры еще в детстве внушили мне, что выходя на поле на окружающих внимания не должен обращать вообще. Исключение можно сделать только тогда, когда существует опасность жизни. У меня иногда бывали матчи, когда концентрировался настолько, что в тоннеле перед выходом на поле тренер что-то говорил, а я его не слышал совсем. Был весь в себе. Каждая клетка находилась в игре, уже была на поле. Нередко возникало ощущение, что едва арбитр дал стартовый свисток, а уже раздается финальный. Матч пролетал, как мгновение. Сосредотачивался настолько, что не замечал ни течения времени, ни того, что происходит за пределами поля.

Для вратаря умение концентрироваться является одним из важнейших. Ведь бывает, что пропускаешь быстро. Еще хуже, когда забрасываешь мяч себе в ворота по собственной вине. Впереди весь поединок и очень важно, чтобы эту ошибку сразу забыть, не думать о том, какой будет реакция на этот гол, как тебя будут критиковать. Если такие мысли появляются – ты уже не игрок. Собственно, для полевых исполнителей эта черта тоже важна. Они могут не реализовать пенальти, киксануть или испортить выход один на один. Профессионалами становятся только те, кто способен настроиться на выполнении конкретного действия с учетом того, что соперник тоже будет мешать, может быть неблагоприятная погода и плохое поле.

- В 1985-м «Черноморец» в высшей лиге пусть с трудом, но остался. Казалось, получив еврокубковый опыт, в следующем чемпионате старые трудности команда должна оставить позади. Но случилось наоборот: на финише одесситы выдали 12-матчевую безвыигрышную серию и выбыли из элитного дивизиона...

- Наверное, исправить ситуацию в этом коллективе тренеры уже не могли. Прокопенко после завершения сезона подал в отставку. Хотя у меня есть свое мнение. Сейчас тоже в случае неудач всех собак вешают прежде всего на тренеров. Однако, по моему убеждению, виноваты в первую очередь футболисты. Потому ситуацию тогда оздоровила не тренерская отставка, а изменения в составе. Кто-то из «Черноморца» ушел, кто-то завершил карьеру и положение постепенно исправилось. В итоге мы рядом с московским «Спартаком» стали единственными в истории советского футбола командами, которым удалось вернуться в высшую лигу всего через год после выбывания.

- Вместо Прокопенко «Черноморец» тогда тренировал Анатолий Полосин. Что он изменил?

- Анатолий Федорович – профессиональный тренер, который быстро разобрался, чего нам не хватает. Полосин работал с уклоном на функциональную подготовку. Так тяжело как при этом наставнике, мы не работали больше ни с кем. Приходили после тренировок и руки тряслись так, что не могли поднять ложки. Но эта работа принесла плоды. А главная заслуга тренера заключалась в том, что при нем ребята снова почувствовали ответственность. Словно на дуэли: либо мы, либо нас. Игроки проявили большую жертвенность – выходили с травмами, на уколах. Поскольку понимали, что вопрос возвращения Одессе элитного дивизиона надо решить обязательно.

Должен сказать, что выиграть ту первую лигу, с 22-ю командами было очень непросто. Все соперники хорошо укомплектованы, проходных матчей почти не было, а кроме насыщенного игрового графика, много сил отнимали изнуряющее длительные перелеты. Но мы тогда выдали выдающуюся 24-матчевую серию без поражений и вернулись в элиту вместе с московским «Локомотивом».

Причем вопрос о повышении в классе решили досрочно, но хотели финишировать именно первыми. Поэтому в заключительном матче против кутаисского «Торпедо», которое боролось за выживание, играли исключительно на победу. Конечно, соперники пытались договориться, но мы не согласились, выиграли 2:1 и отправили грузин во вторую лигу. Точнее, нам было все равно, где будет после этого матча «Торпедо». Хотели выиграть поскольку, во-первых, играли дома, во-вторых, у многих ребят еще не было званий мастеров спорта. А их тогда в первой лиге присваивали только за первое место.

- Почувствовали материально, насколько эта победа для Одессы важна?

- Начальником команды у нас тогда был Юрий Заболотный, коренной одессит, человек словно очень своеобразный и жесткий. Но это внешне. Юрий Леонидович – душевный, с добрым сердцем. Он всегда говорил правду. Собственно, он позаботился, чтобы нас за выход в первую лигу не обделили. Конечно, огромных денег не платили, но некоторые получили квартиры, а остальные – автомобили. Для тех времен это были подарки чрезвычайно ценные.

Мне тогда дали ВАЗ-2410, «Волгу». Машины я всегда любил. Не продавал, как другие, а брал и ездил. Только со временем менял. Однако об этой «24-ке» остались специфические воспоминания. Такой «тупой» машины не встречал никогда. Хотя в то время иметь «Волгу» считалось престижным, через некоторое время сказал жене: «Нет, больше на ней ездить не могу. Это не машина, я ее не чувствую. Внешне словно и неплохая, но едет, как танк». Через два или три месяца поменял «Волгу» на «Жигули», машину скоростную и выносливую.

- Жильем в то время уже были обеспечены?

- Да, уже квартиру получил. Хотя в течение первого сезона в составе «Черноморца» после каждого матча мотался на машине из Одессы в Киев. У меня тогда уже было двое детей, но жили они с женой в столице. Тоже было трудно. Это сейчас на хорошей машине по новой трассе выжимаешь 120-130 километров в час. Тогда по старой, узкой дороге, на которой кто-то постоянно выскакивал навстречу, сильно разогнаться было невозможно. Выезжал после игры в семь-восемь вечера, в Киеве оказывался поздно ночью. Следующий день для команды был выходным, поэтому посвящал его семье. А ночью снова на машину и в Одессу. Потому, конечно, радовался, когда в 1986-м поселился в Одессе в собственном жилье. Женился ведь рано, в 21 год, в 1982-м. Хотелось, чтобы и любимая, и дети были рядом.

- Возвращение «Черноморца» в высшую лигу оказалось не очень простым. Достаточно вспомнить, что вскоре после старта чемпионата-1988 в отставку подал Анатолий Полосин...

- Не знаю, было ли это решение Анатолия Федоровича или руководства клуба, но после смены тренера, когда тренировать нас начали Заболотный и Альтман, ситуация постепенно исправилась.

- Но в еврокубки команда вернулась уже после того, как ее в 1989-м снова возглавил Прокопенко...

- Виктор Евгеньевич фактически начал работу заново. По сравнению с 1986-м команда существенно обновилась. Конечно, костяк остался, но в целом тренеру приходилось прививать свои требования заново. Впрочем, не знаю, как можно не найти общего языка с Прокопенко. Мне всегда при этом тренере было комфортно. Не знаю, как на счет других, но меня Виктор Евгеньевич не контролировал и никогда не спрашивал, пил я или курил. Вел себя я спокойно, выходок себе не позволял независимо от того, играю или нет.

Прокопенко знал, что я умею себя подготовить должным образом. Даже когда заезжали за двое суток накануне матча на базу, тренер, зная мою любовь к морю, делал исключения. Когда солнце начинало садиться, подходил к Прокопенко и спрашивал: «Виктор Евгеньевич, можно я возьму удочку, на машине подъеду к берегу и половлю бычков?» Не было случаев, чтобы тренер отказывал. Понимая, что поеду именно на море, а не попить пива. И домой, когда что-то случалось, с базы тоже без лишних разговоров отпускал.

Год 1989-й

Прокопенко ни был авторитарным. Показательно, что он прислушивался к нашему мнению касательно усиления команды. «Виктор Евгеньевич, есть парень, думаем, он заслуживает вашего внимания» - говорили. «Знаю такого, - отвечал Прокопенко. – Можете с ним поговорить сами». Затем мы, находясь в отпуске, общались с нужными игроками. Позже отдельные ребята с нашей подачи действительно оказывались в «Черноморце».

Со стороны тренера это был мудрый шаг вдвойне, поскольку в дальнейшем за поведение новичка, его подготовку отвечали именно мы. Если что-то шло не так, мы заводили этого футболиста в комнату и отбивали голову. Понимаете, Прокопенко давал почувствовать, что футболисты и тренеры – одно целое и он как наставник нам просто помогает. Ведь на поле выходит не тренер, а футболисты. Благодаря Виктору Евгеньевичу мы почувствовали, что действительно чего-то стоим. Это было очень важно.

Что касается Кубка УЕФА-1990/1991, то мы сначала прошли норвежский «Русенборг», а затем встречались с французским «Монако». Возглавляемые молодым Арсеном Венгером «монегаски» тогда были укомплектованы отлично. За них выступали португалец Руй Барруш, аргентинец Рамон Диас, Марсель Диб, Франк Созе, еще молодые, но уже очень сильные Джордж Веа и Эмануэль Пети.

Однако мы собирались побеждать. Кого-то бояться – это было не про нас. Боялись мы сыграть не так, как можем. Но перед соперниками комплексов не испытывали никогда. Теперь могу даже предположить, что мы где-то были даже самоуверенными. Нет, я не хочу сказать, что были убеждены, что победим «Монако» обязательно. Понимали, что нам это по зубам. В принципе, оба поединка показали, что наша вера была подкреплена умением. Но сыграли 0: 0 в Одессе, а в Монте-Карло 0:1 уступили. Веа своей башкой мне тот гол засунул.

- В еженедельнике «Футбол» тогда написали, что тот мяч стал следствием вашей ошибки.

- Не согласен. Пошла фланговая передача и я понимал, что выйдя на перехват, рискую среди большого количества людей просто не добраться и промахнуться по мячу. Веа был к мячу ближе, чем я. Если бы я просто стоял в воротах и ​​Джордж забил, тогда бы это, наверное, была ошибка. Но с линии вышел, поскольку периферийным зрением видел, что Веа движется и точно сыграет, но остается без опеки. Высунулся, чтобы помешать либерийцу точно пробить хоть как-то. Но не смог.

- На таких нападающих как Феллер, Уго Санчес или Веа настраивались по-особому?

- Проблема в том, что тогда мы столько информации, сколько имеют в общем доступе тренеры и игроки сейчас, просто не было. Имелись отдельные нарезки и, кажется, запись одного из матчей «Вердера». Но фундаментальных выводов из этих записей сделать не могли. Знали фамилии, но нужной информации о игровых характеристиках футболистов не хватало. Это сейчас включаешь запись и если есть голова на плечах, то даже не нужно, чтобы подсказывал, что надо делать, тренер. Сразу понимаешь, как команда и отдельные ее игроки действуют дома, как на выезде, как соперники включают скорость, как действуют на удержание счета. Тогда же первых 10-15-ти минут тратили на разведку, играли осторожно. И только потом, разобравшись что к чему, начинали выдвигать аргументы, навязывать свою игру.

"Черноморец"-1990

- В «Черноморце» начала 90-х собралась целая плеяда талантливых футболистов – Иван Гецко, Юрий Никифоров, Илья Цымбаларь, Юрий Шелепницкий...

- ...Сергей Третьяк! Для меня этот человек до сих пор остается уникальным. Это камень. Мы поныне с Сергеем общаемся, хотя он живет в Израиле. Это человек, из-за которого я, играя в воротах, иногда едва не получал инфаркт. Сергей мог хладнокровно остановить мяч в пределах штрафной площадки в момент, когда на него неслись несколько игроков команды-соперницы, затем их обыграть и отдать точную передачу. Обогнать Третьяка не мог никто, даже Игорь Беланов.

Это при условии, что чересчур быстрым Сергей не выглядел. Высокий парень, но взрывная мощь у него была фантастической. Если соперник набирал обороты, Третьяк добавлял ровно настолько, чтобы его опередить. Оппонент рванет сильнее – Сергей снова на шаг впереди. Природные резервы скоростных телец у Третьяка были неисчерпаемы. Сергей никогда не делал лишних движений. Только то, что надо. Остановится, посмотрит, что нужно и выполняет. Когда иерусалимский «Бейтар» с Третьяком в составе, едва выйдя в высший дивизион, в первый год стал чемпионом Израиля, я не удивился. За Сергеем я, вратарь, был как за каменной стеной.

Так же комфортно было, когда в обороне играли Плоскина, Ищак или Юра Никифоров. Я знал, на что эти люди способны и даже мысли не допускал, что они могут натворить чего-то непредсказуемого. Или взять Телесненко. Если Андрею говорили, что игрок сегодня должен не сыграть – на поле лидера соперников не было. Бывало, что на сборах нападающий соперников перед контрольным матчем спрашивал: «Телесненко играет? Да? Я не выхожу». И не играл. Далеко не последний, к слову, советский нападающий. Это были люди из когорты тех, кому было все равно, против кого играть.

Другое дело, что иногда те же футболисты выходили на товарищеские матчи против соперников из второй лиги со словами: «Да против кого там играть?» И потом обязательно что-то в первом тайме выдумывали. Зато в перерыве Виктор Евгеньевич как даст по соплях, то на вторую половину выходил совсем другой коллектив. Потому я и говорю, что все зависит от головы. Если человек мыслит адекватно, он способен творить чудеса. У меня тоже были моменты, когда во время матча отбиваю раз-другой-третий, а после окончания поединка думаю: «Как мне это удалось?» С соответствующим настроем человек способен включать те резервы, которые заложены в ее естестве. Опыт? Да, он приходит благодаря ежедневным тренировкам, участиям в матчах. Но без максимальной концентрации не помогут ни опыт, ни мастерство.

Начало. Вторую часть интервью с Виктором Гришко читайте завтра.